Янош Хаи - Парень

Позже — но это было уже в то время, когда для нашей девушки и ее неразговорчивого избранника отпала нужда предпринимать какие-то специальные усилия, чтобы войти в хорошую компанию, — тут, собственно, можно и дату назвать, скажем, 1990-й год, но зачем это делать, ведь жизнь наша лишь на первый взгляд привязана к общепринятым — принятым путем консенсуса, — соблазнительным своей якобы объективностью историческим вехам, на самом же деле она, наша жизнь, в высшей степени относительна и расставляет собственные вехи, ориентируясь на наше субъективное временное бытие; часто один официальный год мы проживаем как два или три, в других случаях он и на полгода не тянет, а потому давайте удалим вышеозначенное обозначение года и будем пользоваться словом «позже», что соответствует действительности куда точнее, чем ничего не говорящая цифра.

Итак, позже наши герои получили хлебные должности, сев во главе всяких важных организаций, руководящих органов и огромных предприятий, заняв такие позиции, против которых в прежние, легендарные времена боролись и правомочность которых в свое время решительно ставили под сомнение. Но ведь тот государственный строй был строй совсем другого типа, нелегитимный, созданный и державшийся с помощью чужой власти, — в отличие от нынешнего, то есть как раз от того, о котором идет речь и в котором наши герои смогли наконец выбраться из просторных, но вообще-то крайне запущенных бабушкиных квартир, из подполья вышли на свет, и произошло это в рамках абсолютно другого государственного уклада, который опирается на частный капитал и механизм народного представительства, а следовательно, с моральной точки зрения в его легитимности и правомочности никто не может усомниться.

Прошли десять, потом пятнадцать, двадцать лет, а наши герои, несмотря на растущий счет прожитых годов, продолжали похождения среди студенток или девиц студенческого возраста, ведь для этого у них были и материальные возможности, и — благодаря тому, что они часто фигурировали в средствах массовой информации — известность. К счастью, и мир к этому времени изменился в том отношении, что для юных девушек, по крайней мере для тех молодых девушек, которых укладывали в постель наши герои, эта жизненная модель стала весьма привлекательной, ибо они, эти юные девушки, в отличие от прежних юных девушек, которые теперь, то есть в то время, о котором идет речь, давно уже не были юными, — словом, эти юные девушки презирали всяких там многообещающих молодых художников и ученых, прозябающих в своих запущенных, давно ждущих ремонта квартирах, всех этих заплесневевших юношей, о которых никто, даже альтернативные средства массовой информации, не мог предположить, что они кем-то станут, и на которых, собственно, и родная мать махнула рукой, а отец — и подавно.

Конечно, некоторые из прежних героев оказались на периферии — не всем же хватает места у кормушки, таков закон жизни, — и осели в провинциальных университетах, в советах небогатых предприятий. Они уже куда с большим трудом — что вы хотите, когда возраст к шестидесяти, — могли заполучить двадцатилетних девушек, а уж тем более тех, кто не страдал каким-нибудь не поддающимся диагнозу психическим дефектом. Поскольку ни денег, ни известности у них не было, они пытались добиться своего с помощью примитивного шантажа. Один профессор, например, удерживал не такую уж молодую, потому что ей самой было уже около тридцати и она была матерью двоих детей, — словом, эту, с невероятными усилиями приобретенную любовницу он удерживал при себе тем, что у него-де лейкемия и ему осталось прожить каких-нибудь пару лет, почему он и не порывает отношений с женой, хотя брак этот в эмоциональном плане ничего, конечно, ему не дает, — в общем, поэтому-де молодая женщина, любовница, не должна пытаться разрушить его брак, хотя она-то с удовольствием бы это сделала, ведь и ее брак разрушила, два года назад, другая женщина. В конце концов этой связи наступил-таки конец, потому что профессор наш, хоть и говорил, что полысел он от химиотерапии, и женщина какое-то время ему верила, но, поскольку смерть все не наступала, то и любовь кончилась: ведь она строилась на ожидании кончины, а кончина никак не приходила. Разрыву способствовал и случай: женщине в руки попала старая, еще в легендарные времена, то есть за двадцать лет до данного момента сделанная фотография, и оказалось, что любовник ее уже тогда был лысым, — тут она и догадалась об обмане, и догадку ее могла бы скорректировать разве что быстрая смерть профессора, но на такой шаг он все-таки не отважился.