Сергей Кузнецов - Калейдоскоп. Расходные материалы

Но все равно: ревность – проявление инстинкта мужчины-собственника, она унижает, она недостойна современного человека. Поэтому утром Гэри сказал, что Тамми совершенно ни к чему слушать его доклад – она и так знает все, о чем он скажет: каждую свою мысль он сто раз проговаривал перед ней. Тамми нечего делать на этой скучной конференции, и он будет только рад, если она пойдет на пляж с Оливером и Омоту.

Ну, молодец. Проявил сознательность. Выступай теперь перед равнодушным залом таких же скучающих профессоров, как ты сам.

Вздохнув, Гэри берет папку с докладом и под жидкие аплодисменты поднимается на кафедру.

Он заметил Омоту, как раз когда приступил к выводам – сформулированным, несмотря на очевидную самому Гэри банальность, в меру изящно и парадоксально. Она сидела в пятом ряду, переплетя длинные черные пальцы, косички покачивались в такт кивкам. Похоже, сидела уже давно – только близорукий Гэри мог не заметить раньше. Дыхание перехватило: почему Омоту здесь? Опять поругалась с Оливером? И, значит, Тамми…

От волнения Гэри пропускает промежуточный тезис и, извинившись, возвращается назад. Какой ерундой кажется сейчас все, что он говорит. Закончить скорее, узнать у Омоту, куда подевались Тамми и Оливер. Ей же тоже должно быть не все равно? А может… может, она сама рада избавиться от надоевшего и хамоватого любовника?

Гэри не может рассмотреть выражение лица Омоту, но ему кажется: она улыбается. Может, ей просто нравится его доклад? Вряд ли, конечно.

Оттараторив выводы, Гэри возвращается в зал, председатель объявляет перерыв, и все устремляются к термосам с кофе.

Гэри пытается протолкнуться к Омоту, но кто-то берет его за локоть. Он оборачивается.

– Прекрасный доклад, милый, – говорит Тамми. – Хорошо говорил, только в конце немного скомкал.

– Ты была тут?

– Ну да. Пришла еще на нацистских тараканах, но не могла до тебя добраться. Махала, но ты не заметил.

– А Оливер?

Тамми пожимает плечами:

– У него какой-то конференц-колл, он все утро проторчал в номере. Мы с Омоту плавали в бассейне. Она, кстати, тоже собиралась прийти.

– Да-да, – кивает Гэри, – я ее видел, вот же она!

Раздвигая толпу туго затянутым бюстом, Омоту спешит к ним модельно-спортивным шагом.

– Гэри, я потрясена! – кричит она. – Даже не ожидала, что ты занимаешься такими интересными вещами!

Оливер и Омоту сидят в креслах бизнес-класса. Они покидают Кауай, покидают наш рассказ, и теперь уже некому видеть в Гэри Розенцвейге мелкого невротика, нью-йоркского неудачника из Сити-колледжа, пародийную фигуру из фильмов Вуди Аллена.

Омоту глядит в окно. Далеко внизу, посреди бескрайнего океана – маленький остров, затерянный между Америкой и Азией, песчаные пляжи, плавники акул в прибрежных водах, угрозы цунами, тропические цветы, пальмовые листья и полуголые туземки. Нигерия – где-то на другом конце света, в другом полушарии.

Оливер опускает спинку сиденья и надевает наглазник: в самолете он любит спать. Омоту достает из сумки «Унесенных ветром».

Крылатая серебряная капля удаляется, превращается в точку, исчезает. След от самолета растворяется в тихоокеанском небе.

(перебивает)

Я люблю эти райские пляжи и кокосовые острова. Но это всегда такая… сложная история.

Однажды мы три лета подряд отдыхали в одной и той же бухте, небольшой и уютной. В ней было несколько ресторанов, и вечерами они всегда были переполнены. К причалу приставали маленькие яхты или моторки. На рейде стояли яхты побольше, как у русских олигархов.

Но все равно там было удивительно спокойно.

Еще мы брали катер напрокат и плавали в соседние бухты. Которые часто вообще пустовали. Я детям так и говорил:

– Смотрите, запоминайте. Август. Средиземное море. Бухта. И кроме нас – никого. Вы своим внукам будете рассказывать, а они вам не поверят.

Я вообще думаю – это был мой вариант рая.

Однажды вечером мы сидели в ресторане. Солнце садилось в море. Волны шумели, мачты яхт покачивались… такой был покой, такая тихая радость.

И мне вдруг стало обидно, что я не здесь родился. Что сюда попал, когда мне уже за сорок! А потом я подумал про своих родителей, про своих бабушек и дедушек. Они никогда так отдыхать не ездили. Разве что в Сочи или в Крым. В советские гостиницы или в частный сектор. Это даже сравнить нельзя.

И вообще – поколения русских людей в таких местах никогда не оказывались – просто потому, что родились не там и не в то время.