Максим Матковский - Попугай в медвежьей берлоге

Когда такси подъехало к высотке недалеко от Южного вокзала, я набрал клиента. Через минуту из парадного вышел молодой энергичный мужчина лет тридцати в шикарном синем костюме и дал таксисту две салатовые двадцатки.

Мы стали возле парадного и перекурили, затем поднялись на лифте на восьмой этаж, и мужчина впустил меня в просторную квартиру с высокими потолками. Бог знает, сколько комнат было в квартире, но, судя по всему – не меньше пяти. Мы прошли на кухню. Там сидел смуглый араб, он громко разговаривал по телефону, вставал, подходил к балкону и давал указания об отправке какого-то груза.

– Хотите что-нибудь перекусить? – спросил мужчина.

– Нет, спасибо, – ответил я. На столе стояли коробка с восхитительными трюфельными пирожными, чашки с разводами от кофе и пепельница, полная окурков. – Давайте перейдем сразу к делу.

– Отлично, – сказал мужчина. – Меня зовут Михаил. Это – Мустафа. Сегодня у нас много работы, и мы надеемся на вашу помощь.

В кухню вошла длинноногая девица в коротком платье. Она поздоровалась со мной едва заметным кивком и спросила Михаила:

– Вы уже будете работать? Мне уходить?

– Да, – ответил мужчина. – Приходи завтра после обеда.

– Хорошо. – Она поцеловала его в губы и удалилась.

Мустафа спрятал телефон и сел за стол. Мы обменялись рукопожатиями, и он стал проверять уровень моего языка. Потом спросил, где я учился, в каких арабских странах побывал и христианин ли я. Христианином я себя не считал, но: чтобы избежать дополнительных расспросов, ответил, да, я христианин. Мустафа одобрительно закивал и сказал:

– Ты читал Коран? В вашем университете изучают Коран?

– Нет, Коран программой не предусмотрен. Я изучал Коран самостоятельно.

Наконец, мы перешли к делу. Речь шла об оптовых поставках очищенного грецкого ореха в Саудовскую Аравию. Я сразу включился в работу, достал блокнот и стал делать пометки. Мустафу я попросил говорить на литературном языке, так как раньше никогда не слышал диалекта Саудовской Аравии. Он охотно согласился, пояснив, что очень любит разговаривать на фусхе [17]. К счастью, его литературный язык оказался блестящим. Он говорил внятно, правильно расставлял огласовки и не глотал буквы. Потом речь зашла о подсолнечном и кукурузном маслах, стороны озвучили цифры, обсудили цифры и сошлись на том, что поставлять данные масла в Саудовскую Аравию не выгодно ни для кого. Затем говорили о гражданских вертолетах «Строндинг Эйер» и внедорожниках «Вепрь». Суммы все возрастали и возрастали, и, похоже, никого это, кроме меня, не смущало. Однако я, как и подобает профессионалу, смущение свое засунул сами знаете куда.

Работал я практически без проколов, только иногда просил повторять цифры для полной точности. Нельзя ошибаться в цифрах во время перевода, это может дорого обойтись. Есть известная история о том, как переводчик фарси в Иране ошибся на пару нулей и его упрятали за решетку на десять лет. Могут и голову отрезать! Перевод ассоциировался у меня с партией в пинг-понг против невидимки: никогда не знаешь, чего ожидать, легкого навеса, крученого удара или соплю. Цифры – это сопли. Диалект – это сопли.

Просидели мы за столом около трех-четырех часов. Я глянул на время: без пятнадцати семь. Они выкурили по пачке сигарет и выпили пару литров кофе.

Почувствовав, что вот-вот грохнусь в обморок от недоедания и недосыпания, я согласился на кофе и трюфельное пирожное. Пирожное оказалось с сюрпризом – внутри взорвалась сладкая вишня. Радуга во рту!

Не удержавшись, я схватил еще одно пирожное и попросил извинить меня за задержку перевода.

От переговоров устали только мы с арабом, Михаил же держался так же бодро, как и в начале. Я восхищался им, его культурой, манерами и горящими глазами. Он наседал на нас, предлагал саудовцу новые и новые варианты поставок, рассказывал о страховании и налогах. Складывалось впечатление, что он знал абсолютно все.

Когда они закончили обсуждать аграрную политику Украины, Мустафа удалился в туалет, а Михаил спросил меня:

– Он тебе уже заплатил?

– Нет, – ответил я.

– Жадный козел попался, – заметил Михаил и протянул мне две бумажки.

Я, не глядя, быстро запихнул бумажки во внутренний карман пиджака и подлил еще кофе. Зачем смотреть? Ведь деньги для меня не важны, я работаю ради удовольствия, деньги у меня и так водятся в достатке! Крез не считает копейки, Крез считает только кучи золота.

– Я могу быть свободен? – спросил я, деловито закинув руку и взглянув на воображаемые часы.