Максим Матковский - Попугай в медвежьей берлоге

Да вы что, издеваетесь, что ли?! Сколько же вы наштамповали переводчиков?!

Больше всего мне не понравился прием в сирийском посольстве. Мало того, что я прождал на улице возле будки охранника два часа, как попрошайка, так на меня еще и наорала секретарша – дамочка пышных форм, прикидывающаяся арабкой. На мою просьбу о чашечке кофе она подхватилась со стула и выпучила глаза.

– Здесь вам не кафе!

– А где же хваленое арабское гостеприимство? – поинтересовался я и вышел вон, размахивая от злости дерматиновым портфельчиком.

Нет, ну вы видели, чтобы арабская женщина себя так вела? Арабская женщина не кричит на мужчину, арабская женщина – кроткая и рассудительная. Арабская женщина осознает мужскую силу, преклоняется пред ней, арабская женщина подает кофе. Поистине, только мужчина может повышать голос, а не эта вот… Нет, все-таки нам следует кое-чему поучиться у арабов! Мне хотелось ей сказать, что до арабки ей очень далеко!

Только портфельчик мог быть моим другом, только он мне соболезновал, только он знал правду о моих мытарствах и переживаниях.

Хвала небесам, срок действия проездного на метро еще не истек, и мне не приходилось добираться в КИМО пешком. Я мог бы взять взаймы у сестры или родителей, но это бы стало серьезным ударом по моей независимости. Сестра и мать названивали мне буквально каждый вечер, я не отвечал на звонки и посылал им эсэмэски, мол, извините, сейчас очень занят, сейчас как раз сижу на важных переговорах, не могу говорить, да-да, переговоры затянутся до поздней ночи.

В один день как-то все закончилось. Закончились яйца, закончилась овсянка, закончилось масло, закончился рис, и чая осталось на две чашки. Утром я проглотил кружку кипятка с кипятком и помчал на работу. Напиток богов. Вино спартанца. Голова кружилась, подташнивало. При выходе из метро меня так скрутило, что прямо слезы брызнули. Я изо всех сил сдерживал рвотный позыв и попытался скрыться за углом жилого дома, чтобы там, вдали от людского внимания, предъявить асфальту то ли желчь, то ли воду. Желудок не смог долго сохранять интригу, и меня вырвало прямо у детской площадки через дорогу от метро. Согнувшись в три погибели, я схватился одной рукой за низкое свежевыкрашенное ограждение и сделал свое мерзкое дело в песок.

Когда же я поднялся и вытер лицо платком, то ощутил, что сзади меня кто-то стоит. Я повернулся и увидел двух своих студенток, прилежных девочек-первокурсниц, тех самых, которые рылись темными ночами в словарях, чтобы поставить меня в неловкое положение на лекции. Выглядели они взволнованными.

– Доброе утро! – придал я голосу максимальной веселости.

– Вам плохо? – спросили студентки.

– Плохо? Нет! Мне отлично!

– Вы очень бледный, – сказали студентки.

– Ничего подобного.

– У вас трясутся руки, – сообщили студентки.

Студентка с длинными черными, как душа сатаны, волосами подняла мой портфельчик с асфальта. Понравилось ли тебе прикосновение ее изящных пальцев, портфельчик? Не ври и отвечай. Знаю, что понравилось.

– Может, вам лучше присесть? Садитесь сюда, на лавочку…

– Сидеть?! Нет! Пройдемте! Какая сегодня хорошая погода! Вы подготовились к контрольной?

– А сегодня контрольная? – спросили студентки.

– Шучу!

Забрав у студентки портфель, я, насвистывая песню, зашагал к КИМО. Они не отставали от меня и шли рядом. Интересно, думал я, что они наболтают своим однокурсникам? Какая про меня пойдет молва в самом престижном вузе Украины? Скажут ли они, что я рыгал желчью на детской площадке или ограничатся тем, что мне просто стало плохо? Не по себе. По дороге, пытаясь загладить перед юными нимфами вину, я рассказывал различные истории о своих приключениях в жарких арабских странах. Рассказывал им о тайной встрече короля Саудовской Аравии с президентом Украины, о ночных перелетах в секретные города, о темных зловещих водах Нила, о мистических бедуинах и скрытом имаме. Они внимательно слушали, где надо кивали, где надо смеялись, кажется, они уже и забыли про инцидент у метро.

Часть из этих историй я слышал от других переводчиков, а часть – выдумал сам. Не исключено, что знакомые переводчики свои истории тоже выдумали.

Вот мы и пришли к воротам КИМО. Во дворе суета, студенты курят на лавочках подле входа в ад, парковка забита дорогими иномарками. Я задираю нос кверху и неспешной, степенной походкой захожу в кузницу дипломатии и, покорно склонив голову, предстаю пред двумя охранниками-мордоворотами.