Сергей Солоух - Рассказы о животных

Игорь буквально отпрыгнул, двумя колесами влез на обочину. Здоровенная плоскость проплыла мимо, покачиваясь на уровне крыши «лансера», страшный резак, горизонтальная гильотина. Пронесло, успел, но что… что будет с лениво кочумающим впереди «прадо»? Этому прилетит точно над креслами, разрежет кузов там, где головы и шеи пассажиров. Ну уж водителя-то несомненно.

Внезапный взрыв гормонов, когда угроза твоя собственная, личная, обычно не оставляет места панике. Сверхконцентрация, сверхмотивация все поглощают без остатка. Но вот когда нечто неуправляемое разворачивается с гипнотическою предопределенностью прямо перед глазами, как на экране, как в телевизоре, дыханье порою перехватывает. Самообладание, случается, уходит.

Гудеть, моргать сближающимся дальним светом. Любые глупости, лишь бы разорвать причинно-следственную заданность и неумолимость. Все без толку, хоть мячиком туда лети, хоть молнией. Траектории движения двух транспортных средств, равномерно катящего и обгоняющего, не изменились ни на миллиметр и встреча состоялась. Откинутая словно локоть, створка багажного отсека корейского автобуса въехала острым углом в верхние габариты «Прадо».

Осколки цветного пластика брызнули во все стороны. Высокий угол крыши на глазах скривился и осел, но казнь на месте, воображением давно и в красках нарисованная, не состоялась. Задняя стойка внедорожника согнулась, но не срезалась, не дала створке-секире пройтись по головам будто ножом, коготь автобуса только застрял в чужом железе и, от него пытаясь освободиться, отчаянно дернул за собой «тойоту». Подбитая машина развернулась на сто восемьдесят и встала на обочине. А створка, сорвавшаяся от удара с переднего шарнира, покуда сам автобус останавливался, тащила еще долго по асфальту искристый след.

Когда Игорь подбежал к «тойоте», из ее открытой передней двери торчали ноги водителя. Он что-то искал в темноте между сидений на резиновых ковриках. Потом сполз с кресла, выпрямился, развернулся и, посмотрев на Игоря странными, птичьими глазами, спросил:

– Ты с «лансера»? Фонарик у тебя есть?

– Зачем?

– Да телефон. Я разговаривал как раз, когда та сука наскочила. Хер знает, куда труба выскользнула, не видно ни фига…

– А вы не видели, как я вас предупреждал, сигналил и дальним мигал?

В угольной бездне пустых глаз возникли и поднялись к самой поверхности злые и неприятные огоньки.

– Слушай, земляк, – сказал водитель не разрезанного пополам ножом, а лишь счастливо изуродованного внедорожника, живой, на вид вполне разумный человек, – я на дорожное хамье не реагирую принципиально.

У каждого своя дорога на Красный камень, в Киселевск. Игорь ездил через Кутоново, Афонино и Дальние горы. Такой путь показал ему в один из самых первых дней работы в ЗАО «Старнет» сам Запотоцкий. Игорь как раз менял машину, а Запотоцкий, считая, что должен сам лично представить немцам, ключевым своим клиентам, нового старшего менеджера по продажам, постановил ни в коем случае дело это не откладывать.

Поехали на «пассате» Олега Геннадьевича. Новеньком черном полноприводном V6 с двигателем 2,8 литра. Круглые, блестящие заводские нашлепки на решетке радиатора и крышке багажника навязчиво напоминали свастику. Кресты на лбу и в заднице.

Олег Геннадьевич был в отличном расположенье духа, гнал всю дорогу и говорил не останавливаясь. Вводил в курс дела. Рассказал о предшественнике Игоря Римасе Рузгасе. Очень веселился:

– Ты знаешь, у меня традиция такая – старший менеджер всегда со степенью, как минимум кандидат. Технических наук или математических…

Рузгас когда-то точно так же, как и Валенок, работал в институте. На кафедре теоретической механики. Но Игорь знал его лишь шапочно, практически не соприкасался, хотя совсем не замечать, конечно, не мог. Уж очень был большим этот Римас Рузгас, не только повыше вовсе не маленького Валенка, но и заметно толще. По-настоящему гора, причем с юности. Впрочем, в плоскости физиологии параллели между своими сотрудниками, бывшими и новыми, Запотоцкий проводить не стал. Все так же посмеиваясь, рассказывал о другом:

– Невероятно хитрая жопа. Два года ждал это свое литовское гражданство, и никому ни слова, молчал как партизан, и только когда приперся уже с заявлением, тогда сознался. Гражданин страны ЕС теперь. Может покласть на всех и облокотиться.

Игорь потом часто думал, как, в отличие от него самого, наверное, радовался Рузгас, катаясь сюда, к немцам. Два года своего опасливого, долгого молчания, должно быть, утешался их видом, как зримым свидетельством того, что может сбыться. Станет и он одним из них. Вражиной.