Задуманное удалось, катер уронил скорость почти до нуля, когда до неизвестной морской картографии глыбы, полностью черной и сверкающей в лунном свете, и мертвенно белой в прерывистом свете молний, оставалось еще метров двадцать. Рулевые успели даже перевести дух и утереть подрагивающими руками пот со лбов, когда откуда-то снизу - казалось, с самого дна морского - вторично долетел протяжный, не приглушенный из-за отличной звуковой проводимости воды, рокот. Он нарастал и приближался, пока о стальное дно катера, каким-то волшебством, не иначе, протяжно и грубо заскрипел камень.
Судно покачнулось, покосилось на один борт - и тяжело поднялось над водой, ведомое вверх упрямо лезущим со дна пиком, выше, еще выше, и затормозило только в нескольких десятках метров над уровнем моря, когда наступательный порыв подводного вулканического камня, решившего совершить внезапный бросок на поверхность, иссяк. Попавший в ловушку катер издал жалобный скрежещущий звук, покачиваясь на ураганном ветре и словно размышляя - не обрушиться ли обратно в воду. Из-под корпуса, изъеденного за долгие годы службы ржой и покрытого морскими ракушками в нижней своей части, струилась вода и сыпались мелкие камни.
И в этот момент, как по мановению волшебной палочки, разом унялись и ветер, и шторм, и молнии. Вода стала просто водой, а волны - обычными волнами, слабо колышущимися в упавшем на море абсолютном штиле. Что же, силам тьмы не впервой играть самые мрачные шутки с мирными мореплавателями.
***
Время снова застыло, но на этот раз с какими-то дополнительными особенностями. Вокруг резво плескались волны, по темно-синему небу - ночь еще не собиралась уступать свои права, хотя кажется, сколько часов они гнали за неуловимой "Черной лагуной"? - бежали перламутровые облака, где-то в отдалении плескалось в море что-то живое и довольно крупное, но неопасное.
А вот на вздыбленном на самую верхушку невесть откуда взявшегося утеса катере течение времени словно бы прекратилось. По крайней мере, экипаж, каждый из его членов - кто на боевом посту, кто у борта, собравшись прыгать, кто на корме, сдирая ладони в кровь металлическими заусенцами и отвязывая спасательную шлюпку - был сейчас холоден и недвижим, словно мгновенно обратился в восковые статуи музея Мадам Тюссо.
Это было страшно.
Рейхардт Вольф не был бойцом по природе. На самом деле, глубоко внутри он так и остался хитрым немецким лавочником, хорошо разбирающимся в тонкостях мелкого делового мошенничества и поиска максимальной выгоды для себя и своих соратников - друзьями Рейхардт все же не смог бы назвать никого из них. Да, проницательным и умным, способным брать нужные заказы и разрабатывать для их разномастного отряда неплохие стратегии с минимумом риска и максимумом прибыли, но все же торговцем, а не воином. И если уж бывалые солдаты удачи, "дикие гуси", как их называли во многих странах, растерялись, столкнувшись с неизвестным, то Рейхардт пребывал в состоянии тихой паники. И тихой она была исключительно потому, что выплеснуть ее оказалось не на кого, а орать от страха в одиночестве, пуская слюни и делая под себя Рейхардту, с его гессенской гордостью, показалось все же неподобающим.
Он стоял неподвижно, тихо, как мышь, посреди опустевшей рубки - Билл Хойт выбежал куда-то при первых звуках ударов стали о камень, да так и не вернулся - капли пота бежали по толстому лицу, а глаза с расширенными во всю радужку зрачками лихорадочно обшаривали ограниченное темное пространство.
Ни огонька вокруг. Ни движения. Ни звука. Полная тишина вокруг.
Нет, постойте.
Что это - там, наверху?
По крыше рубки прогремели тяжелые шаги - такие, что она сперва прогнулась, а потом с неприятным "бэнг!" распрямилась обратно. Кто-то - или что-то - прошелся там, неторопливо, чувствуя свою силу, взад-вперед. Рейхардт сжался, вцепившись в единственную оставшуюся у него защиту - тяжелый шестизарядный револьвер "Корт", дорогое, но невероятно надежное оружие, эксклюзивно производящееся в городе Лоллар, федеральная земля Гессен.
Рейхардт Вольф был патриотом.
Сверху как будто повеяло холодом. На глазах у ошарашенного кока, внутренние стенки и окна рубки быстро покрылись инеем, изо рта вместо дыхания вырывался пар, а на рукоятке револьвера от соседства с горячей человеческой ладонью набухли капельки воды. Рейхардт шумно сглотнул - в горло хлынул студеный морозный воздух - и сделал шаг назад, упершись спиной в переборку. Он боялся, безумно боялся.
Читать дальше