Александр Руджа - Бесконечное лето - Город в заливе

Реальность плыла и смазывалась - контуры предметов рябили, как воздух над асфальтом при жаре. Это не страшно, это так и должно быть - окружающая среда менялась слишком интенсивно и разнопланово - мы как-то не особо договорились с девчонками, кто и как будет делать. Интересно, как все это выглядит со стороны? Может, наш катер прямо сейчас превращается в испанскую каравеллу шестнадцатого века? А вдруг у него вырастают длинные паучьи ноги в духе Сальвадора нашего Дали - чтобы легче было по морю ходить? А то еще гиперионный двигатель под кормой образуется, для межзвездных перелетов. Фантазия у нас богатая, особенно если ее не сковывать дурацкими морально-этическими запретами.

Черт, я что, все это вслух говорю? Не может быть... Да, точно вслух - то-то на меня так странно посматривают уже. Кто посматривает? Да вот эти звезды, которые проносятся по небу мимо, такие огромные и прекрасные. Довольно неодобрительно косятся, как мне кажется. Вероятно, не обманывал тот парень у "Ла Стацьоне", лизергиновая кислота и впрямь жестокая вещь. Хочется глупости говорить и гладить подвернувшихся не вовремя девушек по головкам, не боясь, что руку откусят... Хотя девчонки как раз попадались все больше вовремя, но поодиночке, а это не то, совсем не то... хм. Нужно как-нибудь их собрать и провести разъяснительную беседу.

Собственно говоря, нет и необходимости собирать, все уже здесь, и все меня слушают. Особенно, если я захочу. А я хочу.

- А почему бы всем нам, ребята, не послушать какие-нибудь приличные стихи? - спросил я у окружающего безумия. - Возможно, это положительно скажется на окружающем мире и поможет преследующим нас злодеям осознать и раскаяться. Не то, чтобы им это помогло и спасло от грядущей печальной судьбы, но все-таки... Надо бы вспомнить что-нибудь эдакое, подходящее к случаю.... А!

Я растопырил руки, обнимая холодные вихри, вращающиеся вокруг катера, принимая их внутрь себя, сливаясь с ними и становясь одним неразрывным целым:

По бортам двенадцать пушек;

С вольным ветром все ветрила

Бригантина распустила

И несется по волнам.

Море кипело, подбрасывая вверх шапочки белой пены - нетипичный, конечно, сейчас период для шторма, особенно для второго за ночь, но ничего нельзя поделать, душа просит бури. "А он, мятежный, ищет бури, как будто в бурях есть покой!" Пиратский катер, теперь уже вполне видимо висящий на хвосте, решил, что стихи ему не по нраву - с передней турели в нашу сторону хлестнула цепочка светящихся огоньков.

Трассирующие пули - это вполне разумно для пристрелки, вот только расстояние еще слишком велико - не достанут, даже близко. Чистая демонстрация - все, шутки кончились, сейчас мы вас будем убивать. А то я этого раньше не знал - когда чья-то не в меру меткая пуля оборвала то, что обрывать никак не следовало. И за это, как принято и у дворовой босоты и изысканно благородных джентльменов, теперь придется ответить. Однако, по всей видимости, аудитория ждала продолжения банкета. Что же, не будем отвлекаться.

Бриг пиратский прозван "Смелым"

И, от края и до края

Волны мощно рассекая,

Страх внушает кораблям.

- Технически, конечно, в переводе здесь допущена ошибка, - задумчиво сообщил я ревущим волнам и воющему что-то неразборчивое ветру. Над катером медленно сгущалась слабо светящаяся воронка. - В оригинале там корабль называется El Temido, "Внушающий ужас", о чем переводчик решил упомянуть тремя строчками ниже. У Бальмонта в этом смысле все-таки лучше сказано, он там его перевел как "Страшный", что не идеально, но все же, все же...

По воде хлестнула очередная очередь из автоматической пушки, уже ближе.

Эвон как разобрал-то! Мастерство все же не пропьешь и не забудешь. А самое странное, что объяснение не выглядело в сложившейся ситуации чем-то чужеродным, неестественным. Совершенно не вижу, почему бы благородному дону и не заняться декламацией испанской романтической поэзии девятнадцатого века. А вот дальше там совсем хорошо, кстати:

Месяц льет свое сиянье

На серебряные волны,

И, глухих стенаний полный,

Ветер паруса раздул.

На корме - корсар веселый;

Кадикс - влево от корсара,

Вправо - скалы Гибралтара,

С песней правит на Стамбул.

До Стамбула нам, конечно, пока было далековато, но это дело наживное, нужно будет - прибьем свой щит на Святую Софию, или куда там его прибивать положено. В самом деле, таблетки-то, похоже, сработали как следует - стоя посреди страшных серо-зеленых отблесков, поливаемый кислыми брызгами и потом, я понимал это особенно четко.