Александр Бирюков - Длинные дни в середине лета

— У них уже линька была, крылья хорошие. А зачем им лететь? Тут они сыты, зимой в тепле. Эта Сонька ничего не понимает. Видишь, вон мотается. Сейчас намашется и сядет. Далеко не полетит.

И точно — большая белая птица, вытянув длинную шею, широкими кругами носилась над прудом, как на привязи.

— Сонь, Сонь, Сонь! — позвала дворничиха.

— Кыш Кыш! — кричала Наташка, она подобрала какую-то коробку и высоко подбрасывала ее, чтобы отогнать птицу.

— Не, — сказала дворничиха, не обращая внимания на беспорядок, — птицы нынче с понятием. Им эта Африка и не нужна. Зачем им она? Там пищу добывать надо, от хищников спасаться. А здесь кормушки полны, опасности никакой. Только размножайся. А что — воля, воля? Волей сыт не будешь. А летать все равно где.

Дворничиха еще что-то говорила. Наташка не слушала. Раскинув руки, как крылья у этой Соньки, она носилась перед воротами. Круги были не такие широкие. И еще дворничиха мешалась. Наташка выскочила на площадь и понеслась вверх, к Садовой.

Дверь парадного высотного дома была тяжелая, руки оборвешь. Закутанная лифтерша поднялась со стула и спросила:

— Вы к кому?

— К дяде.

— В какую квартиру?

— На десятый этаж. Скорее, у меня вещи на вокзале украли.

— Я с вами поеду.

Это уже было совсем ни к чему, но тетка нажала кнопку, двери открылись, и они вошли в лифт.

— Что же вы не закрываете? — спросила Наташка. — Так и будем стоять?

Двери подумали, потом сами медленно двинулись, сомкнулись. Лифтерша нажала кнопку десятого. Наташка вытянулась из-за ее спины и нажала пятнадцатый.

— Вам же десятый нужен?

— Ну и что? Нельзя нажать?

— Ну и молодежь пошла — самостоятельная, а ума никакого!

— Вот я дяде скажу, как вы про молодежь говорите. Будете мартышкам клетки чистить.

— А что я сказала-то? Вы же сами говорили, что на десятый.

— Слону хобот качать. Там поработаешь! А то сидит, как на курорте.

— Вам бы такой курорт. Ревматизм через неделю заработаете.

— Значит, по собственному желанию, — заключила Наташка, — и вся любовь.

Лифт остановился. Двери опять долго думали, как им разойтись. Разошлись.

— Ну вот что, — сказала Наташка, — я дяде ничего не скажу, а вы позвоните вон в ту квартиру. Если дядя меня сразу увидит, у него приступ будет.

Лифтерша послушно пошла. Двери наконец надумали и, поскрипывая, стали сходиться. Лифтерша протянула руку к звонку, но на всякий случай обернулась. Наташки на площадке уже не было.

Она вышла на пятнадцатом. Покрутилась, отыскивая нужную сторону, позвонила. Долго не открывали.

— Кто там? — спросил наконец мужской голос.

— Очень срочное дело.

Дверь приоткрылась, и выглянул рыхлый мужчина с выпуклыми глазами. Одет он был в старый халат.

— Я из зоопарка. У нас мартышка убежала. Где-то по вашему дому прыгает. Можно в окно посмотреть?

— П-п-пожалуйста! — мужчина слегка заикался. — Только я не думаю, чтобы она могла так далеко убежать.

— Что вы! Я один раз за ней в Малаховку ездила.

— Как же ей удается?

Комната была обставлена красивой старинной мебелью, но сейчас Наташке было некогда рассматривать. Она рванулась к окну.

Ну и видик отсюда открывался! Машины на Садовой были маленькие, как букашки, а люди меньше муравьев. Совсем рядом были Никитские, бульварное кольцо, ей показалось, что она несется высоко над землей с маленькими домами, машинами, людьми.

— Как же она у вас убегает?

— Отмычки делает.

— Ну это ерунда! Обезьяны не могут делать орудия труда.

— Вы со мной не спорьте. Сейчас вот такой шкет уже с отмычкой ходит. Она за день столько увидит, всего наберется.

— Люди, значит, виноваты?

— А то кто же? У нас даже слон теперь просит на ночь анекдот рассказать. А в три часа как рассмеется!

— Сеня! — позвал из глубины квартиры сонный женский голос. — Ты с кем разговариваешь?

— Мартышка в окно заскочила. Очень смышленая.

— Совсем с ума сошел. Возьми телефон. Я чувствую, что он сейчас зазвонит.

Пучеглазый извинился и пошел куда-то. Наташка открыла окно, села на подоконник. Теперь вокруг была пустота, казалось, что в ней можно плыть, если, конечно, хорошо работать ногами.

— Не видно мартышку?

— Шастает где-то, — Наташке уже надоела эта история, — ничего, сама прибежит. Только, вы ее не кормите.

— Ладно. Вы в Москве живете?

— А что?

— Мы домработницу ищем. Может, согласитесь?

— А что делать?

— Как обычно — уборка, магазины. Обед мы часто берем из ресторана.

— И все?