Артур Дарра - Хранитель слёз

Лицо Лизы залило краской. Она будто уже хотела что-то ответить, но резко повернула голову в сторону, как бы демонстрируя, что не замечает Сони. Однако её учащённое дыхание и цвет лица говорили об обратном.

— Могла бы уж хоть на похороны прийти, — продолжала Соня, с пренебрежением смотря на Лизу. — Ах, да! Ты же у нас неженка, которая боится снега! И как я это забыла!.. Из-за какого-то снега не прийти проводить человека, который нянчился с тобой всю жизнь… К человеку, который бегал вокруг тебя, как неприкаянный… Ну, ладно, чего уж теперь об этом говорить, верно? Ты ведь не слишком-то отличалась умом. Все слова — всегда мимо ушей. Ты уж, Лиза, тогда за фигурой хотя бы следи, что ли. А то Никита тебя откормит — вон ведь как старается — и разнесёт тебя в край. Все в этой жизни для тебя стараются, что-то делают, лелеют, а ты даже толком ничего адекватного сказать не можешь. Прикидываешься, что чем-то больна. Но я-то знаю. Знаю, что снега бояться — сущий бред. Тебе сколько лет? Двадцать первый год? Уже третий десяток пошёл! А она всё отсиживаешься, как курица на одном месте!

— Хватит! — Никита сделал шаг вперёд. — Оставь её!

— Смотрите-ка… защитничек! — Соня широко улыбнулась. И гипотеза Никиты нашла своё подтверждение: уголки её губ ускользали вниз даже при улыбке. — Хотя чего уж тут удивляться! Эту дуру всегда все защищали, а я во всем выходила крайняя. Вот и сейчас крайняя. Оставили меня за бортом моего же дома, как чужого человека. Ну что ж… Оке-ей! — Соня медленно приблизилась к Никите. Взглянув за его спину, на приоткрытую дверь в соседнюю спальню, где виднелись ноутбук и другие вещи парня, она сощурила глаза и произнесла: — Ну? И как тебе живётся в моей комнате? Удобно спится? Ничего не мешает?

— Послушай… — проговорил Никита, чувствуя сухость во рту. — Я знаю, тебе обидно, что всё сложилось именно так. Но так хотела ваша мама. Я здесь ни при чём. И Лиза — тоже. Не думаю, что нам нужно продолжать разговор в таком тоне. Я не хочу с тобой ругаться. Ты ведь сама отказалась от доли в этой квартире. Всё официально заверено бумагами. Если хочешь, приходи к нам в гости, когда пожелаешь, но только давай не будем ругаться.

Соня внезапно и громко захохотала. Лиза при этом заметно съёжилась.

— Если хочешь, приходи в гости … Ха-ха-ха! — переключалась со смеха на крик Соня. Казалось, девушка приходила в исступление и сама же себя туда вталкивала, сама же изо всех сил раздражала себя всеми возможными способами, подливая горючего в эту напряжённую ситуацию. — В доме, где я выросла, мне говорят, что я МОГУ ПРИХОДИТЬ В ГОСТИ! Вот это да! Слушай, ТЫ! — Она ткнула острым ногтём в грудь Никиты, свирепея всё больше. — Это — мой дом! Ты живёшь в моей комнате! Я провела в ней своё детство, я засыпала девочкой вот на той самой кровати со своими детскими мечтами, и ты мне тут будешь говорить, что я отказалась от своей доли?! Знайте: я не отдам вам эту квартиру. Нет, ни за что! Не дам вам жить спокойно. Готовьтесь, я буду оспаривать завещание. Да! Это мой дом, а не твой, щенок! Ты здесь чужой! И я тебя отсюда выкурю! Как клопа! Тебя и твою долбаную рыбу, понял?!

Соня быстро развернулась и вновь подошла к столику у кресла. Схватив металлический поднос с тарелкой остывающего блюда, она шагнула к окну и молниеносно раздвинула плотные чёрные шторы.

Лиза только и успеха, что вздрогнуть…

Гладкая поверхность стеклопакета с грохотом приняла сильный удар, и в следующее мгновение снаряд девичьей злости, отрикошетив, уже валялся на полу.

Никита стоял с раскрытым ртом.

Сквозь образовавшуюся в стекле искривлённую линию в комнату ворвались несколько крупных снежинок. Словно в замедленной съёмке, они влетели в новый для них маленький тёплый мир и мгновенно в нём испарились.

Лиза снова вздрогнула. Затем пронзительно застонала.

На лице Сони загорелась довольная усмешка.

— Что такое, сестричка? — жалостливым тоном проговорила она. — Страшно стало?

Лиза заёрзала в кресле, пытаясь закутаться в плед. Её стоны становились громче.

— Поверь, дура, в жизни есть вещи намно-о-го страшнее, чем снежинки! — крикнула Соня. — Хотя тебе этого и не узнать. Ты же овощ, который гниёт всю свою жизнь в этой грёбаной темнице!

Снежинки продолжали просачиваться через отверстие в окне. Лизу начало трясти, подобно эпилептическому припадку. Соня, не снимая с лица усмешки, вновь повернулась к окну. И на этот раз совершила просто верх мыслимого и немыслимого.