Александр Андрианов - Четвертая власть

— Ну и дела у вас творятся!

— Вот поэтому я и нервничаю. У меня на руках, считай, человек Бархатова умер. А перед смертью папочку мне передал любопытную. Я ее как открыл — мне дурно стало. Знал я, что губернатор наш не святой человек, но чтоб такое… В общем, Леша, я тебе ее оставлю, а ты изучай. В своей газете я точно не смогу это опубликовать, поэтому, если тебе это по силам — хорошо, а нет, так, глядишь, и жить спокойнее будешь.

— Ты меня прямо застращал.

— Да не в этом дело. Просто Полищук — страшный человек. Если узнает, что кто–то против него недоброе затевает — пиши пропало. Поэтому аккуратнее с этими документами и никому их не показывай.

— Что ж я, маленький, что ли, не понимаю? Ну ты хоть в двух словах опиши, что там?

— Не хочу, Леша. Я лучше домой поеду. Дела.

— Что ж ты такой запуганный, Дима?

— А вот прочитай и узнаешь. Спасибо за бутерброды и пиво. Пора мне.

— Ну хорошо. Счастливо.

Проводив Лебедева, Алексей взял папку и принялся тщательно ее изучать. Уже от первых страниц волосы на голове Дмитриева зашевелились. Теперь он понимал беспокойство своего приятеля из «Вечерней зари» и в полной мере осознал, что случится, если опубликовать эти бумаги. Здесь было все: миллионные зарубежные счета губернатора, фотографии любовных утех с мальчиками и девочками, доказательства незаконных сделок и многое другое. Одним словом, настоящая бомба, взрыв от которой мог аукнуться даже здесь, в Москве…

Быстро одевшись, Алексей сел в машину и помчался в телецентр. Ему не терпелось показать эту папку Соловьеву, от которого теперь во многом зависела ее судьба. Дмитриев твердо решил, что не будет лезть в это дело: слишком опасно ссориться с действующим губернатором. Опасно и неразумно. Никакая карьера, никакие деньги не стоят того, чтобы ставить на карту свою жизнь. А уж если этот Виктор Сергеевич не побоялся завалить Бархатова, то что для него какой–то там журналист? Раздавит и не поморщится. Конечно, Алексей любил рисковать, но только в том случае, когда риск не сулил значительных неприятностей. А эта папка могла похоронить его навсегда. Она жгла руки, и от нее хотелось поскорее избавиться.

Теперь он понимал Лебедева. Если на него, столичного журналиста, этот компромат произвел такой ужас, то что испытывал житель провинциального городка, где этот самый губернатор был царь и Бог? Алексей проклинал себя последними словами за то, что встретился с Лебедевым у себя дома. А что, если за ним следили, и теперь прихвостни чиновника знают, где он живет? Черт, какая непредусмотрительность, какая детская ошибка! Вот что значит расслабиться и не просчитать всех своих ходов. Стареет он что ли?…

Припарковав машину, Алексей со всех ног бросился к телецентру. Он влетел в кабинет к Соловьеву, как метеор, начисто забыв о нанесенной ему обиде. До обид ли, когда в твоих руках такой убойный материал?

— Михалыч! — закричал Дмитриев. — Срочно бросай все дела!

— Что стряслось–то?

— Узнаешь сейчас. Скажи секретарше, что тебя ни для кого нет. Это очень серьезно.

— Ну хорошо, — сказал Александр, набрав номер Ленки. — Рассказывай, что у тебя.

Когда Соловьев бегло просмотрел папку, он тяжело вздохнул и пристально посмотрел на Дмитриева.

— Откуда это?

— От надежного человека. Что об этом думаешь?

— Я думаю, что это пиздец, Леша.

— Согласен. А еще?

— Я не знаю ни одного человека, который возьмется раскрутить это дело. Разве что ты?

— Нет, Михалыч, я тоже не возьмусь.

— То–то и оно. Ладно, в любом случае, я один не могу решать такие вопросы. Мне нужно посоветоваться с Ладыгиным.

— А что ты надеешься услышать от этого цербера?

— Можно ли вообще оглашать материал такого рода. Ты же понимаешь, что будет, если мы это сделаем.

— Понимаю.

— Вот как поступим. Ты здесь посиди, а я скоро приду.

Но Дмитриев не мог усидеть на месте. Он мерил кабинет тяжелыми шагами и каждую минуту смотрел на часы. Если Лыдыгин не даст добро, эту папку нужно будет немедленно уничтожить и забыть о ее существовании. А вот если даст… В этом случае последствия могли быть самыми непредсказуемыми. Алексей уже пожалел, что отнес папку Соловьеву. Надо было сразу избавиться от документов, как только он ознакомился с их содержанием. И зачем он пришел сюда? Ведь если что, все стрелки теперь переведут именно на него. Кто получил папочку от Лебедева? Дмитриев. Кто отнес папочку в ЛТН? Тоже он. Если будут копать, то все нити приведут к нему. А копать будут непременно, в этом даже не приходилось сомневаться… Какой дурак! Ну почему он не разорвал ее и не сжег? Ведь это было так легко. И никто ничего бы не узнал. А сейчас… Сейчас оставалось только ждать.