Сергей Дигол - Практикант[СИ]

— Постарайся сделать как можно больнее.

Я понимаю, что сегодня мне будет позволено наверстать единственное за четыре года упущение — посетить заветный черный ход. О нет, я далек от мыслей, что это неэстетично или, более того, антисанитарно. Я хорошо помню, какие чувства вызывал у меня черный ход тетушкиной пятиэтажки в Одессе — всегда наглухо закрытый, с ржавой ручкой и нитями паутины в замке. Для меня он оставался символом недоступной загадки. Табу — почти таким же, каким пять лет назад был анальный секс с Ксюшей. И, если честно, мой первый подобный опыт за всю жизнь.

Легкое разочарование, вероятно, не самое худший итог после слишком долгого ожидания. И уж точно, то, что я наконец получил — не такая уж солидная компенсация за две новости, которые мне сообщает Ксюша, когда одевшись, придирчиво смотрится в косметическое зеркало:

— Я увольняюсь, — говорит она и, не отрываясь от своего отражения, добавляет, — и уезжаю к мужу.

Я — ходячее пособие по изучению коллективного бессознательного. По меньшей мере, в области пресловутого «стадного инстинкта». Ну, или — невелика разница — коллективного разума и его воздействия на отдельную бессознательную личность.

Я, всю жизнь избегавший врастания в коллектив (черт, мерзкое слово, отдает коллектором, а значит канализацией) — не нарочно, просто так получалось, — теперь, когда Ксюша уезжает, снова задергался, теперь уже на полном серьезе. Не из–за нее, вернее, совсем не из–за предстоящей потери телесной близости с ней. Само воплощение порывов, интуиции, экспериментов — всего того, что сводит с ума любителей точных расчетов, Ксюша, сама того не подозревая, делает из меня машину — мощную и тонкую, страстную и расчетливую. Одним словом, лакомый кусочек для дам от пятнадцати до гроба — плюньте в глаза тому, кто скажет, что однажды перестав быть девушкой, женщина рано или поздно перестает быть женщиной.

Теперь, когда я даже спиной чувствую их похотливые взгляды (женщины знают, чего стоит мужчина, словно обладают встроенной антенной, принимающей сигнал через неведомый нам, самцам, спутник), могу сказать с определенностью: женщина хочет всегда. Женщина без желания — параллельный мир для мужчин. Мы их не замечаем, как четвертое измерение, которое, возможно, и существует, но в другой, не доступной нам системе координат. Словно выходит из строя вторая функция женского спутника — отправлять обратный сигнал, задача которого держать самца на поводке, обрыв которого приводит к утрате контроля над объектом, для которого женщина перестает существовать, забывается, как сон после пробуждения.

Я чувствовал себя бультерьером, и хотя от поводка мне никуда не деться, еще вопрос, кто кого контролирует — я хозяйку или наоборот. Ксюша была мудрой хозяйкой, и ее заявление об уходе повлияло на меня так же, как на пусть и сильного, но совершенно беззащитного бультерьера внезапное исчезновение хозяйки, оставившей его у дверей магазина, да так и не вернувшейся к своему четвероногому подопечному.

А может, все дело в стадном инстинкте, ведь кроме Ксюши заявление подал и Леха, и мне впору было почувствовать себя нерадивом юнгой, заснувшем в кубрике тонущего корабля, которого разбудило лишь его собственное тело, шлепнувшееся от аномальной даже для морского волка качки с кровати на пол, а может и на потолок — кто разберется в измерениях перевернувшегося судна, стремительно идущего ко дну после того, как борт покинул капитан — как оказалось, предпоследним.

Должно быть, Ксюша почувствовала мое состояние. Еще бы не почувствовать — мы почти неделю не занимаемся сексом. Просто потому, что я не приглашаю ее к себе, как это происходит всегда. Вернее, происходило. Я вообще не заговариваю на эту тему.

— Сегодня едем ко мне, — решительно берет она меня под руку в полутемном крохотном коридоре, том самом ведущем в наш рай гроте между цехом и офисом. Конечно, без свидетелей, но я все равно поражен: она впервые позволяет себе намек на нечто большее, чем рабочие отношения между нами. Впервые в течение рабочего дня и на людях, на переполненном членами трудового коллектива предприятии.

Про нас, разумеется, все всё знают, хотя когда примерно неделю спустя после того самого пикника я осторожно поинтересовался у Ксюши насчет Лены Рашку, она ответила мне удивленным взглядом.

— Что насчет Лены? — спросила она.

— Ну, как что? — еще больше смутился я. — Она же все видела.