Сергей Дигол - Старость шакала[СИ]

Покрасневший Валентин лишь развел руками. И в самом деле, неудобно получилось. Но он и вправду не знал об этом суеверном табу, из–за которого ни в одной библиотеке ни одной тюрьмы мира не найти знаменитого романа Дюма.

— Эх, еще бы таблицу Снеллена, — вздыхал окулист, открывая флакон со спиртом, пропавший из процедурной.

С того дня, как Валентин повесился, здоровье все чаще беспокоило его, что, впрочем, никого не удивляло — Валентин был старейшим обитателем кишиневской тюрьмы. Он часто падал в обморок, и в госпитале, куда его каждый раз отвозили, регулярно пропадали сосуды со спиртом — обычно это происходило в процедурной и пару раз — в реанимации. Шуметь о пропажах никто не собирался: медики приписывали этот грех друг другу и молчаливо прощали коллег, в надежде, что в следующий раз простится и им. Валентин же, изображая облегчение так же достоверно как имитировал обморок, спешил в кабинет окулиста, который, узнавая старика по шарканью в коридоре, заранее напяливал на лицо сердитую маску, ликуя, тем не менее, в душе.

— Где же этого Снеллена взять–то? — озабоченно бормотал Аврабий, — впрочем, есть не хуже, — он ткнул пальцем на плакат на стене.

Это была таблица Сивцева — икона советской офтальмологии всех времен. Даже Валентину казалось, что она была всегда — все неполные восемьдесят лет его жизни.

— Держи, — протянул Аврабий свернутый в рулон плакат, — а я составлю бумагу, чтобы тебе разрешили.

Таблицу Сивцева, с выцветшими пятнами на лицевой стороне и пожелтевшими полосками лейкопластыря — на обратной, сокаремники Валентина повесили на стене, прямо напротив его кровати, так чтобы Касапу мог упражняться даже лежа.

Что он и делал трижды в день: поначалу с раздражением, а затем, когда отрицать успехи уже не имело смысла — с радостью собравшего, наконец, конструктор ребенка.

— Ша–бэ. Ы–эм–бэ-ша. И–эн–ша-эм–ка. Ка–эн–ша-эм–ы–бэ-и, — прикрывая ладонью то один, то другой глаз, повторял Валентин с таким старанием, словно произносил заклинание, после которого должно произойти чудо.

Оно и в самом деле случилось — чудо. Другого слова Валентин, хотя и прочел уже с десяток книг, подобрать не мог.

Зато мог выписать подробный рецепт.

Итак, закройте обеими ладонями глаза — так, чтобы пальцы перекрещивались на лбу, стараясь при этом не давить на глазные яблоки. Процедуру повторять раз в сутки после наступления темноты.

Вспомните несколько цветов на выбор — например оранжевый, зеленый, красный. Постарайтесь, чтобы ваша память воспроизвела их с максимальной яркостью, при этом не задерживайте внимание на каждом цвете более одной секунды. Уделяйте этому упражнению не менее пяти минут ежедневно.

Через зарешеченное окно посмотрите на белое облако в солнечный день. Закройте на несколько секунд глаза и снова посмотрите на облако. Закрывайте–открывайте глаза минимум десять раз в течение одной минуты. Не ленитесь делать упражнение каждый раз, когда судьба подарит вам солнечный день.

В положении сидя…

Продолжать Валентин мог долго и, если бы до него этого не сделал американский врач, наверняка написал бы книгу о том, как быстро и без очков улучшить зрение.

— Ноль пять — удивленно объявил окулист, взглянув на Валентина так, как зоолог — на неизвестное науке животное, — такого и у молодых–то не встретишь.

Аврабий отвернулся и замолчал, издавая при этом какие–то странные звуки — то ли носом, то ли горлом.

— Знаешь что? — глухо сказал он, — ты это… В общем, не надо больше спирта. Я тебя так лечить буду.

Повернувшись, он показал Касапу катящиеся по щекам слезы и, если ошалевшему Валентину не померещилось, улыбку бесконечно счастливого человека.

— Вы что, плачете? — спрашивает адвокат, и его лоснящееся лицо неестественно вытягивается.

Валентин быстро утирает слезу кулаком и отрицательно машет головой.

— Это его требование, — оправдывается адвокат, — я же сказал Николаю Семеновичу. Если у вас проблемы со зрением, мне не трудно зачитать. Но он настоял, чтобы вскрыли и читали вы лично. Вы, кстати закончили?

Валентин кивает.

— Есть вопросы, замечания?

Валентин разводит руками — какие, мол, еще вопросы?

— Так что, будем подписывать? — говорит адвокат и достает из внутреннего кармана пиджака ручку.

Валентин не в силах оторвать взгляда от кончика пера.

— Вам ничего не грозит, — заметив смятение Касапу, начинает убалтывать адвокат, — совсем наоборот.