Он открыл дверь — она стояла у окна в дрожащих тенях от голых веток, которые подрагивали на ветру, стояла и ждала его. За ее спиной — эти темные меняющиеся кружева на фоне белого неба. Вид у Веры был торжествующий, даже деспотический, руки скрещены на груди. Фиолетовая блузка с длинными рукавами, твидовая юбка, черные чулки и туфли на высоком каблуке. Слегка подмазалась: вокруг глаз легкие голубые тени, на губах тонкая алая полоска. Подровняла ножницами иссиня-черную челку. Болезнь заметно иссушила ее, придала внешности аскетические черты — бледнолицый и свирепый маленький инквизитор времен средневековья. В руках ее были улика — страница с его птичьими письменами. Да и сам чердак являл собой довольно жалкое зрелище: апельсиновые корки, обертки из-под конфет, нераскуренные сигары, неприлично обкусанные с краев, захватанные страницы книг об исследованиях Арктики и австралийских путешественниках. Едко пахло сожженной бумагой. Молчаливое напоминание о его моральном крахе. Такую позицию не очень-то защитишь. Вера, видно, выжидала подходящий момент, накапливала враждебную энергию, прикидывала план атаки, место решающего удара. Столько всего нужно высказать. Как начать наступление? Да, внутри она вся кипела, однако же Лэндон знал: ее ярость может вырваться наружу в любую секунду. Приличии приличиями, но сдержанный гнев не был характерной чертой Холлов. Тут Лэндон понял — вот почему она отослала Боксли домой. Прислуга не должна слушать семейные ссоры. Что ж, тут людям Вериной породы нужно отдать должное. Наконец Вера положила на сундучок страницу бессмысленного машинописного текста.
— Будь любезен, объясни мне, что это, черт возьми, такое? Часть великого канадского романа, так надо понимать? — Голос ее звучал на низких, отравленных ядом нотах, но он набирал высоту. — И долго это продолжается? — Она смолкла и наигранно отвернулась от него, поглядела в окно и покачала головой. — О боже… Да я теперь в глазах людей — посмешище… Впрочем, меня предупреждали. — Она снова повернулась к нему, на лице — свирепая бледность. — Знаешь, Фредди… Я когда-то считала тебя талантливым. Что твои претензии обоснованны. Да-да, считала… Мне казалось, что к писательству ты относишься серьезно. И я охотно пошла тебе навстречу… Думала, ты по крайней мере с радостью ухватишься за такую возможность… Думала…
— Постой. Подожди минутку, Вера…
— Нет… Это ты подожди минутку, мистер. Много ли ты высидел, торча неделями в этом… этом… — она резко щелкнула пальцами, отмахиваясь от его пахучих апартаментов, — этом свинюшнике… Писал здесь черт знает что! — Она цапнула с сундучка страницу и бросила на пол — та, словно опавший лист, медленно улетела под стул. — Писал?.. Давай назовем вещи своими именами. Хотя бы раз в жизни… Переводил бумагу… И преспокойно ел мой хлеб.
— Ну, это ниже пояса, Вера. Ощутимый удар. Но, как говорят в боксе, ниже пояса.
Он почувствовал: лицо его краснеет от гнева. Какая чудовищная несправедливость!
— А разве это неправда?
Она стояла, уперев руки в бока, маленькие белые кулачки впились в бедра. Сейчас бы ее аккуратненько так шваркнуть в челюсть — летела бы вверх тормашками, было бы на что посмотреть. Соблазнительно, но способен ли он на такое?
— Ну, отвечай же, черт бы тебя подрал. Что ты делал все эти месяцы, писака недоношенный?
— Вера, где ты этого нахваталась? — спросил Лэндон. — В частной школе? В «Тринити»?
Она снова вспыхнула.
— Не твое дело, где нахваталась… Бездельники, сидящие на шее у своих жен, не имеют права на такие вопросы. Ох, Фредди, как это на тебя похоже! Вылезти не к месту с каким-то замечанием. Ох, как похоже!.. И вот еще что, мистер писатель. Бездельники, у которых нет сил признаться в своем банкротстве, не имеют права судить других… говорить мне, что я — мать из трущоб!.. — Потекли слезы, глаза заблестели от влаги. Ну вот, снова здорово. — Да что ты в этом понимаешь? — вскричала она. — Что ты вообще понимаешь в жизни? Почти с рождения проторчал в каком-то задрипанном городишке… У меня никогда не было матери… Я с сестрой…
— Ну хорошо… хорошо, Вера. Выслушай меня. Произошла ошибка.
Она сбила слезу жестким маленьким кулачком.
— Вот здесь ты прав, друг любезный, произошла ошибка. Ошибкой была эта идиотская свадьба.
— Что ж, может, в этом что-то есть, — негромко сказал Лэндон. Гнев его утих так же быстро, как и возник, полусонный зверь уполз в глубь пещеры, вытащить его оттуда на бой — дело непростое. Но она где надо и не надо сует это свое сиротство. Мы были две маленькие девочки из богатой семьи, и вдруг нас выбросило в жестокий мир. Ну хорошо, он ей сочувствует. Да, ей пришлось пережить тяжелые времена, и, пожалуй, она справилась с невзгодами лучше других. Уж наверняка лучше своей сестры. Вера была сделана из более прочного материала. Сейчас она снова повернулась к окну, казалось, она взяла себя в руки.
Читать дальше