Лина Данэм: Я не такая. Девчонка рассказывает, чему она «научилась»

А в это время на другом конце кампуса моя подруга Одри маялась в своем личном аду. Целый семестр она воевала с соседкой по комнате, поклонницей ролевых игр по эпохе Возрождения. Пылкую филадельфийку вожделел каждый ролевик и каждый фанат блэк-метала в кампусе. Одри всего лишь хотела спокойно читать «Нью Рипаблик» и чатиться с бойфрендом из Виргинии. Соседка же подцепила мальчика, который однажды попытался приготовить метамфетамин на общей кухне, результатом чего стал визит людей в защитных костюмах. Одри попросила соседку не держать в холодильнике контрацептивное кольцо, и девица восприняла это как тяжкое оскорбление своей чести.

Перед тем как отправиться на мою сырно-пивную вечеринку, Одри оставила соседке записку: «Я была бы признательна, если бы вы занимались сексом потише. Скоро экзамены». В ответ соседка сожгла записку, растерла пепел по полу и оставила собственную: «Фригидная стерва. У тебя из влагалища песок сыпется».

Рыдая, Одри побежала ко мне в надежде остаться на ночь. Акт сожжения записки напугал ее как предвестник более серьезных, телесных повреждений. К тому же Одри была абсолютно уверена, что я доедаю сыр в одиночестве, поэтому она распахнула дверь не постучавшись — и обнаружила лежавшего на мне Джону. Моментально поняв всю торжественность ситуации, она прокричала сквозь слезы: «Мазлтов!»

Я не говорила Джоне, что я девственница. Сказала только, что занималась этим «не так часто». И я была уверена, что порвала девственную плеву еще в школе, в Бруклине, когда перелезала через забор в погоне за котом, который не желал, чтобы его спасали. И все же боль оказалась сильнее, чем я ожидала, и другого рода, тупая — больше похожая на головную, чем от пореза. Мы нервничали, и, привет равенству полов — ни один из нас не кончил. Потом мы лежали и разговаривали, и мне показалось, что он хороший человек, что бы это ни значило.

На следующее утро я проснулась как ни в чем не бывало и занялась обычными делами: позвонила маме, выпила три чашки апельсинового сока, съела пол-упаковки острого чеддера, оставшегося с прошлого вечера, послушала песенки под гитару. Посмотрела красивые картинки в интернете и проверила, нет ли пикантных вросших волосков на линии бикини. Почитала почту, сложила свитера и снова разложила, чтобы решить, какой надеть. Укладываясь спать, чувствовала себя как обычно и легко заснула. Никаких открытых шлюзов, ни кладезей освобожденной женственности. Она осталась такой, какой была, — осталась собой.

Мы с Джоной занимались сексом только один раз. На следующий день он остановил меня и сказал, что мы слишком рано это сделали, надо было подождать несколько недель и познакомиться поближе. Потом он попросил меня быть его девушкой, надел мой ярко-розовый велосипедный шлем, заявил, что это «шлем верности», и с улыбкой маньяка поднял вверх большой палец. Я «встречалась» с ним полдня и положила этому конец в стиральной комнате его общежития. В рождественские каникулы он отправил мне сообщение в Facebook, очень краткое: «Ты супер».

Заниматься сексом оказалось явно проще, чем я воображала. Мне пришло в голову, что последние пару лет я обращала внимание на мальчиков, которых не интересовала, и все оттого, что сама не была готова. Мне, конечно, нравились фильмы про бедовых подростков, но в школьные годы я увлекалась домашними животными, сочинением стихов о тайной любви и отдавала свое тело во власть только собственным фантазиям. И я все еще не была готова расстаться с этим. Мне казалось, как только я позволю кому-нибудь в меня проникнуть, в моем мире произойдут трудноопределимые, но радикальные перемены. Я никогда больше не смогу так же невинно обнимать родителей и наедине с собой буду чувствовать себя совсем иначе. Как можно быть по-настоящему одинокой, если кто-то копался у тебя внутри?

Какой вечной кажется девственность, а потом — какой незначительной. Я с трудом вспоминала чувство утраты, неловкость и позыв в туалет после секса с Джоной. Я помню, как девушка-панк проплыла мимо, держа за руку своего бойфренда-старшекурсника, и мы с ней даже не кивнули друг другу в знак того, что прошли испытание. Наверное, секс у нее был каждую ночь, и ее пышная грудь вздымалась и опускалась в такт какому-нибудь хардкору. Опыт разорвал наши узы. Мы больше не были членами одного клуба, только частью большого мира. И слава богу.