Вячеслав Кашицын - Ни стыда, ни совести [сборник]

Вот почему Пшенка был таким . Вот почему он хотел компромисса.

— Вот что, Сергей. Выбросьте все это из головы. Ничего такого, за что я бы себя упрекал, у них в камере не произошло. И, разумеется, я не имею к этому ни малейшего отношения. Сами посудите — кто я такой, чтобы расчленить трех человек, а еще тридцать — заставить тронуться рассудком?

— Да, конечно…

— Поэтому расслабьтесь и делайте свою работу.

— Да.

Я выпроводил Грунина, чтобы собраться с мыслями.

Не тут-то было — следом за Груниным явился Вакуленко.

Этого, конечно, ничто не могло смутить: войдя в камеру, он долго смотрел на меня, не скрывая удовольствия.

— Здорово вы их, Игорь. По всей строгости закона, уж не знаю какого, очевидно, вашего личного.

— Вы о чем?

— О том, о чем весь СИЗО говорит. О смертях в тридцать пятой.

— Вы тоже думаете, что это я?

— Не думаю, Игорь, а знаю. Вы. И не прибедняйтесь, вам это не идет. Одного авторитета, одного на подхвате, одного бойца. Отличная работа. Не хотите рассказать, как именно?

Я невольно улыбнулся:

— Я тут ни при чем.

— В самом деле? Ну да, вас же в камере уже не было — очень тонко. Вы не поверите, я сам не могу ответить себе на вопрос: как вы это сделали? Не дьявол же вы в конце концов, а? Ну а если да, то, выходит, я продал вам душу? — Вакуленко разразился громким смехом. — Вы молодец, Игорь. Вы такой молодец. Мы с вами таких делов понаделаем! Мы удвоили тираж благодаря сотрудничеству с вами, а это… Это просто бомба. Ну расскажите, как, не томите, а?

— Я же вам сказал…

— Ну ладно. Не вы. И жену не вы. Она сама вас схватила за… руль. Впрочем, простите, Игорь, зарапортовался. Что ж, придется самому домысливать. А лучше бы чтобы вы.

— Вы в самом деле хотите написать об этом?

— А как же. Уже.

— Вы что, серьезно?

— Как нельзя более. Игорь, а вот интересно — вы отдаете себе отчет, каких врагов вы себе приобрели?

Я пожал плечами.

— Ну да, чего бояться в вашей ситуации… Но они, знаете, это так не оставят. У них так не принято. Уверен, общая была сделана специально под вас, а не под их переговоры, здесь СИЗО, а не зона, сидят разные люди…

— Вы принесли мне газеты?

— Ну а как же…

Это Дервиш.

Вне всякого сомнения.

Что же это за существо такое? Способное проходить сквозь стены, неуязвимое и страшное, обладающее, судя по всему, еще и властью над временем… Очевидно, я выдержал какое-то испытание. И с самого начала, безусловно, моя судьба была в его руках. Значит, до этого момента я все делал правильно? И что теперь?

Вероятно, все дело в статьях. Точнее — в одной статье. Той самой. Выйду отсюда — изучу все, что писал, на предмет каких-либо зацепок. Расскажу все Урману. Я доищусь правды, обязательно. А пока — буду готовиться к очередному допросу, очень уж хочется посмотреть на следователя.

Напрасно Пшенка пытался выиграть время: оно работало на меня.

— Вы подумали над моим предложением, Игорь Рудольфович?

— Да.

— И вы готовы подписать признание?

— Нет.

Пшенка нахмурился. Сделал паузу — надо отдать ему должное, на этот раз он держался более уверенно.

— Вы… хорошо подумали?

— Александр Петрович, я не убивал свою жену. Ни в состоянии аффекта, ни намеренно, ни как-либо еще. Я — и устно, и письменно — изложил обстоятельства дела. И добавить мне нечего.

В его лице выразилась досада. Он закурил, выпустил клуб дыма. Поднял на меня тяжелый взгляд.

— Что ж, это ваш выбор. Игорь Рудольфович, вы совершаете ошибку. Может быть, главную в своей жизни. Передумаете — дайте мне знать. — Пшенка встал из-за стола. — Следствие закончено. Адвокат передаст вам материалы дела, на ознакомление с которыми вам будет дано две недели. Увести.

Возможно, я действительно совершил ошибку? Но все мои чувства говорили об обратном. Главное же подтверждение этого ожидало меня в камере: как только за мной закрылась дверь, я ощутил чье-то присутствие. На лежаке, вполоборота ко мне, в стеганом халате, с непроницаемым лицом сидел Дервиш.

Я сглотнул. Но не издал ни звука, остановившись от него в каких-нибудь двух шагах. Он медленно повернул ко мне голову.

«Почему?»

Этот вопрос я задал, как и в тот, первый раз, про себя, бессознательно уверенный, что он меня услышит.

«Почему я? И что я должен делать?»

Он все так же смотрел на меня, без изменения в лице, и я чувствовал, как меня обволакивает страх.

«Прошлое? Что-то… в прошлом?»

Он нахмурился.

«Что мне делать теперь? Что делать, чтобы вернуть ее? Я готов на все! Но мне нужно знать, что…»