Александр Локшин - Птичий человек и другие рассказы

Он отвечает (уже совсем трезвый и грустный):

— Да, пожалуй, не получится. Не буду писать. Ведь не поймет никто.

2016

— Ну и что? — сказал Виктор, усаживаясь в скрипучее кресло.

— А вот и то, — отозвался доктор Цаплин.

— Не понимаю, — сказал Виктор. — Сейчас все пьют эти таблетки. И никто не жалуется…

— Но вы-то не пьете, — усмехнулся Цаплин.

Внезапно они оба замолчали, за окном раздались звуки марша, топот и еще какие-то странные звуки, похожие на мычание, прерываемые глухими ударами.

Цаплин подошел к окну и задернул занавеску. «На всякий случай», — пробормотал он себе под нос. А потом продолжил:

— А ничего странного вы не замечали?

— Может, и замечал. А вы что, считаете…

— Да, — прогундосил Цаплин. — Очень даже считаю. Много раз проверял в лабораторных условиях. На мышах. И два раза — на людях.

— И как бы вы охарактеризовали этот эффект? — забеспокоился Виктор.

— Исчезает непредсказуемость. При больших дозах — полный автоматизм. Утрата большинства навыков. Если бы о мышах можно было сказать, что у них есть мышиная личность, то я бы сказал, что эта личность…

— Исчезает?

— Да.

Звуки марша, доносившиеся с улицы, наконец, ослабли. Очевидно, процессия завернула за угол.

— Ну, я пошел, — сказал Виктор.

Цаплин отодвинул стальную щеколду, на которую была заперта изнутри его хлипкая входная дверь, и посмотрел на Виктора со значением, но ничего не сказал.

Виктор добрался домой без приключений, если не считать того, что по дороге ему все время попадались лежащие там и сям клочья одежды.

Прошло еще два или три часа, прежде чем он, наконец, решился.

К тому времени, когда внизу раздался скрип тормозов и трое в одинаковых костюмах, выйдя из машины, направились в его подъезд, он уже успел проглотить пригоршню маленьких круглых, таких розовых… и запить их, как положено, холодной водой.

— Эй, откройте! — раздался голос из-за двери. Не услышав никакого ответа изнутри, голос прозвучал с удвоенной силой:

— Господин Зусман! Немедленно откройте! Проверка электросчетчика!

Не услышав и на этот раз никакого ответа, тот же голос скомандовал: «Ломаем».

Дверь поддалась, не оказав особого сопротивления. Они вошли, но вместо господина Зусмана увидели стоящее на четвереньках голое существо, которое пускало изо рта слюнявые пузыри.

— Господин Зусман? — обратился к существу старший из троих вошедших.

— Бе, — сказало существо, издало неприличный звук и заползло под диван.

2015

Боря Клюшин, наконец, защитился. В смысле, он стал, наконец, кандидатом наук. Ну, на банкете, как положено, все перепились, Ленка с Зинкой даже подрались немного… А мы с Борькой вышли в коридор. Закурили, значит, и я говорю:

— Все, Борис, перед тобой широкая научная дорога! Действуй и не останавливайся на полпути. Иди дальше!

Он говорит:

— Отстань, Сема. Ты что, не видишь, в каком я настроении?

Я говорю:

— Борис! Ты что это несешь? У тебя должно быть прекрасное настроение! Тем более, я твой друг, и я обязан тебя об этом, так сказать, уведомить!

Тут он задумался, поглядел исподлобья и невнятно так забормотал:

— Эх ты, Семен… Ничего не понимаешь… Я же поэтом хотел стать…

Тут уж я не стерпел:

— Ты — поэтом? Офигеть! Ни за что не поверю!

А он:

— Хочешь, прочту что-нибудь?

Ну я, хоть стихов и не люблю, согласился, конечно. Из вежливости. «Прочти, — говорю, — что-нибудь не очень длинное.»

Тут он и выдал:

«Я живу в раю бензиновом,

Манекенов посреди,

В чем-то тра-та-та резиновом,

С жабой каменной в груди!»

Тогда я говорю:

— Я, конечно, в стихах не очень разбираюсь… Но, по-моему, ты — гигант! Особенно про жабу!

Смотрю — он даже слезу смахнул. Поверил, значит, дурачок. Ну, раз такое дело, я решил еще добавить:

— Ты, — говорю, — поэт! Большой поэт!

А он:

— Нет, Сеня, никакой я не поэт. Хотя мог бы быть. А вместо этого я кандидат каких-то фиговых наук. Если хочешь, расскажу тебе, почему так вышло.

Отказываться мне было неудобно, я вообще не люблю людей обижать, и он начал:

— Видишь ли, Семен, я с детства мечтал стать поэтом… Кропал стишки чуть ли не каждый день… И, вроде, даже стало что-то получаться! Я почти ухватил свою мечту за хвост! Мне было, наверно, двадцать лет, когда я заболел… довольно тяжело. Когда я уже начал выздоравливать и даже мог понемногу ходить, меня должна была навестить девушка, в которую я был тогда влюблен…