Эдуард Лимонов - Книга мертвых-3. Кладбища

Далее я сидел в Нью — Йорке и с нетерпением ждал выхода книги. В феврале я получил сообщение, приведшее меня в крайнее смятение духа. Боков написал мне, что Jean Jacques Pauvert имел огромные финансовые неприятности и издательство обанкротилось. Я побродил по улицам и решил ехать в Париж, устраивать каким–то образом издание моей книги. В Нью — Йорке от «Это я, Эдичка» отказались 35 издательств.

И вот я переступаю порог издательства Ramsay. Дело в том, что Повэр за эти месяцы стал руководителем коллекции в издательстве своего друга Жан — Пьера Рамсэя.

Адрес 27, Rue de Florus — это не просто адрес, но именно здесь (меня пригласили в библиотеку издательства, она же, видимо, была кабинетом Жан — Пьера) жила и работала американская писательница Гертруда Стайн. И сюда к ней приходили Эрнест Хэмингуэй, Шервуд Андерсон, Скотт Фицджеральд с женою Зельдой… и другие великие.

Я волнуюсь, но я хорошо подготовился. Я говорю им, что я талантлив, амбициозен, что у меня есть рукопись второй книги, что здоровье у меня отменное, и я хочу стать и стану великим писателем. Для русского уха, возможно, это звучит чрезмерно, но вот для французского, оказалось, я попал в точку. Я сказал именно то, что интересует издателя, а стоит ли вкладывать деньги, пусть и небольшие, в этого русского, ведь нужно еще заплатить за перевод его книги.

Повэр читал несколько глав «Это я, Эдичка». Я не помню деталей, читал ли он английский перевод Билла Чалзмы, за который я заплатил трудовыми деньгами хаузкипера нью–йоркского миллионера (я работал мажордомом у Питера Спрэга, владельца Austin‑Martin), или же уже читал французский перевод Изабель Давидов (псевдоним), который в конце концов и был опубликован. Но он читал несколько глав, потому и купил книгу в 1979‑м.

Теперь перед ним стоял автор, сильный, мускулистый молодой мужчина в очках и, широко улыбаясь, доказывал свою писательскую состоятельность.

Мы там же, в библиотеке мисс Стайн, подписали контракт. Я вытащил из них дополнительные 10 тысяч франков!

— Эдуард, — сказал мне Повэр, — мы платим американским писателям меньшие деньги.

— У американских писателей есть в Америке американские мамы, которые их поддерживают, или папы, или они читают лекции в университетах. Я одинок, мне неоткуда ждать средств.

— Ты научился блестяще торговаться, вести бизнес, пожив в Америке, — сказал Повэр. Они рассмеялись оба и вписали в контракт эти дополнительные 10 тысяч франков.

С французским названием книги вышла некоторая заминка. Точнее, большая, поскольку минут сорок мы все трое ничего путного не могли придумать, сколько ни ходили по библиотеке, ни звенели ледышками в стаканах виски, а я и Повэр протирали очки.

Повэр стоял у большого окна, я подошел к книгам и внезапно остановился глазами на большом coffee–table–издании биографии Мэрилин Монро под названием «Джентльмены предпочитают блондинок».

— О, — сказал я, — можно назвать книгу «Я предпочитаю негров!» — и расхохотался, хотя название звучало разнузданно и принесло в будущем мне массу неприятностей.

— А что, хорошо, — сказал Рамсэй.

— Нужно уточнить, кто «я», — сказал Повэр.

— Как кто, протагонист книги.

— Читатель должен сразу знать, кто этот протагонист. Например, к примеру «Русский поэт предпочитает негров».

— Ну, это звучит как название статьи, — возразил я.

Через некоторое время мы сошлись на том, что книга будет называться «Русский поэт предпочитает больших негров».

Я был тогда настолько легкомысленен, да и аморален, конечно же, у меня и в мыслях не было, что судьба занесет меня когда–либо еще в пуританскую Россию, что я стану заниматься политикой. Я и ухом не повел. Да, собственно, так все и должно было быть. Стигмат на мне я нанес себе сам. «Все вокруг героя превращается в трагедию», — сообщил первым Ницше.

Уже к концу лета издательство Ramsay переехало на Rue Cherche Midi, переводится как «ищу среду» или «ищу середину». Все французские издатели жмутся к центру Парижа, это престижно. Cherche Midi — это было шикарно по тем временам. Чтобы Повэр меня не забыл, я нанес ему визит по новому адресу. И чтобы Рамсэй меня не забыл. Я пришел туда с красивой бывшей женой Еленой. Клянусь, чем там клянутся в романах — бутылкой кальвадоса, она произвела на них впечатление. И мне даже не пришлось им врать, назвав ее героиней моей книги.

В конце лета куски из книги опубликовал «Сэндвич» — приложение к газете Liberation, и обо мне заговорил весь культурный Париж. В ноябре 1980‑го вышла книга, и внизу стоял бренд Jean Jacques Pauvert chez Edition Ramsay. Книга имела оглушительный успех. С этого момента я исчисляю свою литературную судьбу.