Леонид Гиршович - Арена XX

Двое санитаров потащили ее. Она раздавлена не щитами – внезапностью. Ей страшно. Она все осознала и отчаянно сопротивлялась. Слишком поздно.

– Маркуша! Маркуша! Мне больно… Это как царские жандармы… – хитрит она. Поздно, надо было раньше думать.

Марк Захарович провожает ее до санитарной машины, белого воронка. Поняв, что сопротивление бесполезно, она покорствует – она, которой еще недавно все покорялись.

– Завтра, гражданин, все завтра. Сейчас ее оформят. А завтра приходите, все узнаете.

«Хлопок дверцы, как выстрел “Авроры”, – ознаменовал начало новой эры» [30]. Машина фыркнула, обдала вонючим черным облаком и скрылась, как Эней.

Траурные гулянья продолжались. Выпитое и съеденное расширяло плацдарм в головах и желудках собравшихся во имя его, Сашки. Уже появились первые признаки грядущих потерь. Бессознательный пролетарий Фесенков все повторял: «Женечка, хочу пива и колбасных обрезков». И еще что-то нес, да так на полуслове и метнулся… щеки колесом… нет, не донес до двери.

«Свинство, – подумала Которович. – Никогда не знают меры. – И женщины!.. – У стенки, держась за нее рукою, содрогалась в приступе рвоты библиотекарша, не обращая внимания, что пакостит не только стену, но и вставочку на своей обширной груди. – А еще с двойной фамилией».

Которович если выпивала, то на донышке. Рядом курсант Грошиков, духорной паренек, катался по полу, поджав колени к подбородку. У нее и самой начавшееся исподволь нытье в животе, покамест слабо просвечивавшее, вдруг сбросило покров. Кишечная колика сделалась нестерпимой, под языком вспухло тошнотой, неудержимо рвавшейся наружу.

Помещение наполнялось кряхтеньем, стонами. Люди превратились в действующие вулканы – так выворачивало миллиард лет назад нашу планету. Никто уже не помышлял о том, чтобы добраться до более подходящего места, да и где взять столько унитазов – по числу ртов, да и если б только ртов. Портомоев актуален.

Под пыткой всяк единоличник своей своей боли, прощай коллектив. Наступает долгожданное равенство – обоюдное безразличие. Галючке не до Галюка, Выползовой-матери так худо, что до сына рукой подать… а хоть до дочери! «Ох… ох… ох» – квохчет она. «Ты рожден был, когда твоя мать извивалась в корчах поноса» – Шерешевский долго бился над этой строкой Аполлинера. Теперь он проводит ее испытание на себе. За все три года, что нянечкой в родильном отделении, Которович не видела, чтоб в корчах поноса рожали… Она ничего больше не видела, у нее потемнело в глазах, било ледяным градом.

Налицо пищевое отравление. Как у того аккомпаниатора, которого Жидовецкая в последнюю минуту заменила (но Давыд Федорыч отравился тогда не грибами – поел чего-то другого). Признаки отравления грибами: уже по прошествии получаса рвота, температура, кишечный колик, водянистый понос, судороги, темнеет в глазах. Если не принять надлежащих мер, смерть неизбежна. Почему-то ни на педагогических курсах, ни в пехотном училище, ни в ДОСААФ этого не проходят. У Елены Молоховец в «Памятке грибника» читаем: «Как быть, если вы отравились грибами? 1) Вызовите рвоту посредством двоеперстия или осушив стакан мыльной воды; 2) поставьте клизму из ромашки; 3) разотрите тело суконкой, на живот положите грелку, на голову холодный компресс».

Любовь Митридатовна Сигал бросилась к администраторше, но бывший алтарь оказался закрыт. Тогда к вахтеру – тот не мог самовольно оставить свой пост, сказал обращаться к дворничихе. Вдвоем бегали в больницу. Пока примчался запыхавшийся фельдшер, пока были приняты вышеперечисленные меры… Как было напечатано в «Комсомольце Татарии»: «Из участников траурного обеда в память комсомольца Выползова в живых не осталось никого. Все они умерли в страшных мучениях».

Массовые отравления на поминальных торжествах – явление довольно частое, хотя и не со стопроцентным смертельным исходом. Так в Красноярске на поминках по мужу одной из преподавательниц отравилось двадцать девять человек, двое из них, учитель труда и учитель математики, позднее скончались. Четыре житормирчанина умерли в районной больнице – таков печальный итог поминок в доме номер девять по Академической улице. В садах “Вишенка” Орджоникидзевского района города Уфы на поминках по жертве суррогатной водки случилась абсолютно зощенковская история. Гости допили злополучную бутыль, оставшуюся после скончавшегося мужчины. Когда садовый сторож зашел выразить соболезнование супруге покойного, то застал ужасную картину: все двадцать восемь были мертвы. Двадцать шесть человек в Гаджикабульском районе Азербайджана отравились на поминках угарным газом вследствие неисправности иранского газового обогревателя. В Ольгопольскую участковую больницу прямо с поминок был доставлен тридцать один житель села Вербка Винницкой области, восемь человек детей спасти не удалось. (Впрочем, справедливости ради надо признать, что и заграницей дела обстоят не лучше. По сообщению агенства Синьхуа – цитирую – «в отдаленной волости Юаньбао, что в административном подчинении у г. Личуаня, граничащего с Чуньцинем, местный житель, крестьянин Чжу Фабинь, при содействии соседей устраивал поминки по отцу. На поминках присутствовало более тридцати крестьян. Через четверть часа у нескольких гостей начались судороги. Десять человек скончались на месте или по дороге больницу, в т. ч. двенадцатилетний ребенок».)