Павел Верещагин - Роман в формате хэппи-энд

«Вы, кажется, принесли цветы», — напомнил он и с усмешкой кивнул на пучок подснежников, который все еще находился в моих руках. А потом небрежно посмотрел на свои розы.

Это было уже слишком. Он наверняка посчитал, что я пожалел денег на дорогие цветы.

Я почувствовал, что горячая волна накатывает на голову, а сердце холодеет …

Я поймал себя на том, что чувствую какую–то шальную легкость в ногах и пустоту под ложечкой, и, как всегда перед дракой, непроизвольно прикидываю, нет ли в нагрудном кармане пиджака бьющихся предметов.

Блуждающими глазами я огляделся вокруг и заметил стоящую на вашем столе недопитую чашку кофе.

«О, кофеёк! — каким–то неестественным козлиным голосом воскликнул я. — Люблю кофеёк!». Я сделал развязный шаг к вашему столу, подхватил чашку, отхлебнул остывшей жидкости и с лицом абсолютно невинным размашистым движением метнул чашку обратно на стол — так, что часть кофе выплеснулась через край точнехонько на брюки вашему родственнику.

Он вскочил на ноги.

Я принял боевую стойку.

Собственно, зачем я вам все это пересказываю? Вы все это видели своими глазами.

Я чувствовал, что мы оба стремительно обрушиваемся в бездонную пропасть. Перед моим мысленным взором уже проносилось то, что должно было случиться через минуту: летающие стулья, звон стекол, охранник, вбегающий с перекошенным лицом и перетаскивающий с поясницы на живот резиновую дубинку и наручники, визг и топот, заломленные руки и забрызганные кровью стены.

Но, слава Бога, в это время входная дверь распахнулась, и в редакцию, споткнувшись, ворвался подросток — как я догадался, ваш сын. Его чудная белокурая головка с синими глазами жадно огляделась по сторонам, он нетерпеливо скользнул глазами по фигуре мастдая, по спинам сотрудников, по вашему лицу, по цветам, по мне и, наконец, увидел вашего брата. Его лицо просияло, и он побежал к нему.

Ваш брат отступил на шаг и торопливо отряхнул брюки. А я замер на месте, как каменное изваяние.

Потому что ваш сын не просто бежал. Он продвигался вперед короткими рывками, и с каждым шагом его голова делала непроизвольное движение подбородком вперед — как будто хотела помочь не очень послушным ногам преодолеть следующие полметра пространства. Невольная гримаса усилия раз за разом проступала на его лице, а руки сами собой судорожно взмахивали в воздухе.

Ваш сын болел детским церебральным параличом.

Я немного знаком с этой болезнью. Ваш мальчишка был молодцом — очевидно у него от рождения была средняя форма заболевания, но он проделал колоссальный путь по борьбе с болезнью. На полдороге он перешел на торопливый шаг и, хотя внимательный глаз наверняка заметил бы некоторую принужденность его походки, к нам приближался вполне здоровый ребенок. На лице его светилась гордость за себя — он, видимо, хотел похвастать перед родственником тем, как он бегает.

Не знаю, зачем я описываю это так подробно. Вы при всем этом сами присутствовали.

Он остановился перед вашим братом, глядя на него сияющими глазами и не замечая вокруг никого другого. Он был очарователен, ваш сын, с лицом вдохновенным и открытым, Брат ободряюще потрепал мальчишку по плечу — молодец! — и тот просиял.

Я понял: перед ним стоял не просто родственник. Перед ним стоял взрослый человек, в которого мальчишка был влюблен, и на которого хотел походить. И в самом деле, чем не пример для подражания? Чем не идеал нашего времени? Уверенный в себе, богатый, способный постоять за себя и своих близких и даже поработать ради них локтями.

Ваш брат запустил руку во внутренний карман пиджака и протянул на ладони приготовленный подарок — новенький мобильный телефон.

Руки мальчишки жадно схватили красивую вещицу — это был подарок, о котором он втайне мечтал, но даже боялся себе в этом признаться.

Вы покраснели, отвернулись и покачали головой. Вы, конечно, были рады за сына, но думали о том, что дорогие подарки портят детей…

А я не мог оторвать глаз от вашего брата. Его лицо вдруг переменилось, как–то оттаяло, помягчало. Он снисходительно смотрел на мальчишку, на торопливые руки, вертящие телефончик, пробующие кнопки, расстегивающие чехол… Он смотрел не свысока, а терпеливо и ласково, как умный взрослый смотрит на порывистого ребенка. Он смотрел с определенной долей сочувствия к его недугу, но без частой в таких случаях жалости. Он смотрел по–товарищески, с верой в мальчишку, в его силы, в его способность все преодолеть. Смотрел так, как смотрел бы отец. И не просто отец, а лучший из отцов. И за это я в одно мгновение все ему простил.