Сабир Азери - Первый толчок

Солтан, до сих пор безучастно сидевший в сторонке, вмешался:

— Чего ты из себя девочку строишь? Человек от души предлагает, уважение оказывает по–соседски.

«Знаю я его уважение!» — подумал Касум, но, заметив насмешливый взгляд Солтана, устремленный на учителя, понял: тот сообразил тоже, что Гасан старается не зря. И если раньше у бригадира не было уверенности, что он устоит против соблазна, то теперь он, сглотнув подступившую при виде бутылки слюну, решительно возразил:

— Не буду!

Гасан сокрушенно поцокал языком. и потянулся к бутылке, чтобы спрятать ее обратно в сумку, но Солтан опередил его:

— Я же не отказываюсь! — сказал он, перехватывая бутылку у растерявшегося учителя.

Гасан едва не стонал, глядя, как наливает себе в стакан драгоценный напиток сосед, да при этом еще ухмыляется криво, презрительно.

— Может, хватит? — не выдержал Гасан, когда стакан наполнился наполовину. — Работать не сможешь.

Солтан долил стакан до краев и лишь тогда ответил:

— Не беспокойся. Она, проклятая, меня не берет… Наджаф! — крикнул он проходившему поодаль колхознику. — Иди сюда!

Колчерукий Наджаф поспешил к нему.

— Садись! — сказал Солтан. — Вот учитель угощает по–соседски.

Он разлил оставшуюся водку в стаканы, подвинул их Гасану и Наджафу.

— За бригадира! — поспешно поднял свой стакан Гасан, боясь, что его опередят и он лишится последней возможности оказать уважение Касуму.

Солтан молча выпил, встал и, не оглядываясь, зашагал к карагачу, возле которого была воткнута в землю коса. Он взял ее и принялся за работу. Движения у него были такие резкие, что, казалось, он не косит траву, а срывает на ней все зло, накопившееся в нем.

Недаром он старался держаться подальше от людей. Стоило Солтану расслабиться, разговориться с ними, как тотчас же начинались неприятности. Словно бы сговорившись, все старались побольнее задеть его. Вот и эти… Младшенький, старшенький… С оркестром их, видишь ли, будут встречать. Сами темные делишки собирались за бутылкой решать — это он сразу сообразил, а детей своих на больших начальников учат. Был бы у Солтана сын — он бы его человеком воспитал. Большим человеком, это главное! Разве они могут? Или не хотят? Им важно, чтобы дети большими начальниками стали. Но они–то воспитают, выучат, а он — нет!

Трава с шипеньем падала перед Солтаном, он уходил по свежей, возникающей перед ним стерне, как по дороге.

Между тем, Гасан, дождавшись, когда Наджаф отошел, подсел поближе к Касуму.

— Слушай, ну как же? Сделаешь?

— Чего?

— А-а, совсем мне этот старый бандит голову задурил. Я и не сказал тебе… Ты мне машину травы дашь?

— Чего ты у меня спрашиваешь? Правление тебе разрешило.

— Э, э, это не та трава… Ее даже верблюд не станет есть. Настоящее сено только здесь, на Пиркалем. Не сено, а каша с маслом.

Касум уже шел прочь от соседа, тот догонял его, на ходу уговаривая:

— Я в долгу не останусь.

— Не имею права, дорогой.

— А школьников я имею право на сенокос тащить? Они только–только с занятиями разделались, а я уговорил!

Касум взял косу и двинулся вслед за Солтаном, далеко ушедшим вперед. Гасан тоже взял косу. Колхозники в тени кустарника смотрели на них с удивлением, не понимая, почему так быстро кончился перерыв.

— Ты не хуже меня знаешь, — сказал Касум. — Сено отсюда только телятам идет. И то не всем, а породистым.

— У меня как раз породистый…

Касум так быстро работал косой, стараясь поскорее избавиться от настырного соседа, что не заметил камня в траве; коса со скрежетом ударила в него и, соскользнув, едва не угодила по ноге Гасану.

— Слушай, отойди! — закричал Касум, не на шутку испугавшись и рассердившись. — Без ног останешься!

Некоторое время Гасан косил молча, держась позади Касума и выжидая момента. Наконец Касум остановился, достал из кармана брусок и принялся точить косу. Гасан тотчас догнал его и тоже вынул брусок.

— Если бы ты мне одну машину сена дал… Да еще одну я на покосе соберу. Тогда, пожалуй, и додержу скотину до весны, — проговорил он, словно в раздумье. — Тебе хорошо, у тебя дети взрослые, а у меня малышня. Им без молока никак нельзя.

Касум с ожесточением шаркал бруском по косе, стараясь заглушить голос соседа.

— Вот ты мне чуть ногу не порезал, — продолжал напирать Гасан. — Сколько лет косишь, а просчитался. Ты подумай, какая ответственность на мне за школьников. Случись с ними что–нибудь — с меня голову снимут. Не сообразил я раньше.