Владимир Гурвич - И корабль тонет…

— Идем!

Шаповалов, словно боясь, что она передумает, грубо тащил ее за собой за руку. Как на зло, все были на палубе и с изумлением таращились на эту странную пару. Алла поймала удивленный взгляд Марины и аж заскрипела от злости зубами.

Наконец, кончился ее крестный путь. Шаповалов отпустил девушку.

— Вставай на парапет и прыгай, — приказал он.

Все собрались неподалеку от них. Алла забралась на парапет. «Господи, помоги мне» — мысленно взмолилась она.

— Что вы делаете? — воскликнул Шаронов и двинулся в направлении Аллы.

— Не подходите! — закричал Шаповалов. — Прыгай! — уже адресовал он крик Алле.

Алла зажмурила глаза и бросилась в бездну. Ей повезло, она вошла в воду ногами. Плавать она все же умела, хотя и плохо, И сейчас попыталась выбраться на поверхность. Когда она вдохнула глоток свежего воздуха, у нее возникло чувство, что она снова родилась.

Рядом с ней шлепнулся спасательный круг. Алла схватила его и только после этого успокоилась. Она прыгнула и не погибла. И этому старому хрычу придется с этим считаться. Можно себе представить, как он огорчен, что она не утонула. Теперь же самое время взять реванш.

Шаронов ходил взад-вперед по каюте, жена с беспокойством наблюдала за ним. Это движение маятника происходило уже довольно долго, и она знала, что все это время муж напряженно размышляет. Знала она и о чем он думает. Она тоже думала на эту тему, но ее беспокоили те выводы, к которым он может прийти. Вернее, последствия этих выводов.

Наконец он остановился и сел.

— Ты понимаешь, что произошло? — спросил Шаронов.

— Не все, но в целом понятно.

— И ты считаешь, что мы должны делать вид, что ничего особенного не случилось?

Ольга Анатольевна почувствовала, что вопрос мужа поставил ее в сложное положение. Бывают обстоятельства, когда стремление быть честной входит в противоречие с интересами человека. А ей во что бы то ни стало надо удержать его от опрометчивых поступков.

— Но можно ли вмешиваться во все мерзкое, что творится в мире. Андрюша?

— Даже если принять твою точку зрения, то она не работает. Мы плывем все на одном корабле. Причем, в данном случае в самом конкретном смысле. Что бы ты почувствовала, если бы она утонула?

— Это крайней маловероятно, ее непременно спасли.

— Будем высчитывать вероятность?

— Иногда это полезно.

— А я считаю, что всегда вредно. Даже если есть одна сотая процента вероятности, нужно сделать так, чтобы этого события не случилось.

— Тогда жизнь бы остановилась. Мир так не может двигаться.

— Откуда нам это известно. Да и двигаемся ли мы?

— Сейчас не время обсуждать этот вопрос.

— Тогда какой вопрос сейчас стоит обсудить?

Ольга Анатольевна грустно вздохнула. У них не часто случались дискуссии, но она не помнит ни одной, когда бы вышла из нее победителем. В этом искусстве он на голову выше ее.

— Я не знаю. Но мы должны добиться своих целей. Для нас это жизненно важно. Причем, в прямом смысле этого слова. А потому считаю, что это не подлежит обсуждению.

Шаронов посмотрел на жену.

— Не будь этих целей, разве бы я так себя вел. И все-таки я должен с ним поговорить.

— С Шаповаловым?

— А с кем тут еще говорить. Странная ситуация на этом судне.

— В чем ты усматриваешь странность?

— Как будто это модель Вселенной, а управляет ею Бог.

— Шаповалов — Бог?

— В каком-то смысле. В пределах этого корабля он имеет неограниченные полномочия. И может творить все, что ему заблагорассудится. А мы практически ничего не можем ему противопоставить. Мы покорны, как овечки пастуху. Нет, я должен с ним поговорить.

— О чем? — снова встревожилась Ольга Анатольевна.

— Точно еще не знаю. — Шаронов вдруг как-то странно усмехнулся. — О чем люди говорят с Богом?

— Каждый о своем.

— Разумеется. Но можно выделить нечто общее, каждый хочет понять свое место по отношению к Нему. Является ли он Его любимцем или наоборот, Его изгоем.

— Но причем тут Шаповалов? Мне кажется, ты все слишком преувеличиваешь. Он всего лишь зазнавшийся, давно потерявший всякое представление о совести и чести толстосум.

— Если все было бы так просто, я бы не стал даже думать о нем. Он считает себя властелином мира или одним из властелинов мира. Это не просто гордыня или глупое заблуждение, это принципиальная позиция. Мир должен быть таким, каким он видит его. И ничего другого не должно существовать. А все люди обязаны подчиняться устанавливаемым им и таким, как он, правилам. А если кто-то не согласен, он должен быть покорен или сломлен. И это вовсе не слова, он так жил всю жизнь и намерен продолжать жить. И главное, ему удавалось до сих пор так жить!