Катя Ткаченко - Ремонт человеков[Иллюзии любви и смерти]

И вообще мне нужные темные очки. Свои я разбила, а мне хочется плакать.

Очки на втором, надо спуститься на этаж вниз.

Если же не отравление — то тогда что?

Можно сбить машиной, но как это спланировать? Это ведь надо с кем–то договариваться, хотя можно и на своей, несчастный случай, но как он наедет на меня на нашей же машине? Тогда никто не поверит, что несчастный случай, а вот этот отдел я тоже не помню… Тут всякие цацки… Бижутерия… Бусы и серьги… Большие серьги кольцами, когда я стригусь совсем коротко, то мне такие очень идут. Стрижка под мальчика. Он говорит, что так очень эротично и его это безумно возбуждает. При этом он не смотрит мне в глаза. Он никогда не смотрит мне в глаза, он опускает свои и смотрит куда–то в пол. И говорит, что он возбужден, что так мне очень эротично и он безумно меня хочет. И смотрит в пол, а эти серьги действительно хороши, они намного лучше, чем тот дурацкий итальянский костюм… Видел бы меня сейчас седой, куда я потопала с его коробочкой. Седой считает сейчас деньги и думает, наверное, что надо было просить побольше. В расчет, когда я принесу остальную часть. Через месяц. Если бы я у него отсосала, то мне бы не пришлось нести ему через месяц оставшуюся часть денег, хотя я не представляю, как бы я стала сосать у седого. Когда он сидел, то не доставал мне и до плеча. Мне пришлось бы не просто сесть на корточки, а лечь на пол, и потом — а вдруг он у него был грязным? И некрасивым? Чем сосать некрасивый, лучше уж совсем не сосать…

Очки, мне нужны очки, эти мне не нравятся, оправа какая–то дурацкая, а эти синие, мне не нужны ни синие, ни розовые, ни зеленые, мне нужны обычные темные очки, сквозь которые не видно, что у тебя заплаканные глаза, красивые очки, на которые приятно посмотреть и которые приятно взять в руки. К примеру, вот эти… Хотя они дорогие, у меня не хватит, как не хватит на эти, хотя эти мне нравятся меньше…

Если я куплю очки, то по дороге домой зайду в парикмахерскую. Если там есть мой мастер, то я подстригусь. Коротко, под мальчика. Надену очку и приду домой. И буду думать, что мне делать дальше. Чтобы он меня не убил. Чтобы я осталась жива. Чтобы я могла жить очень долго и смотреть, как я толстею и как моя грудь становится все уродливей и уродливей. Я должна думать о чем–то другом, но о том я думать себе не позволяю. Лучше примерить еще вот эти очки, они аккуратненькие такие и даже красивые. Скорее, симпатичные, но мне нравятся. И не очень дорогие. Если я выскребу все, что есть в сумочке, то должно хватить, хотя у меня останется один проездной. Я выйду на улицу в новых очках и пойду на автобус. И я смогу заплакать, если захочу. Купить — не купить? Купить — не купить? Не знаю, я еще подумаю, хотя мне они нравятся, я не нравлюсь сегодня себе сама, мне не нравится то, что происходит, но они мне нравятся, в них я лучше, только надо будет зайти и подстричься, хотя — на что?

У меня ведь ничего не останется, а покупать эти очки и не стричься — это безумие. Лучше просто подстричься, потому что что–то мне все равно надо сделать. Или купить очки или подстричься, или купить очки или подстричься, лучше и то, и другое, но денег у меня нет. На все. Только на одно. Или купить очки, или подстричься, или купить очки, или подстричься… Или купить очки — или подстричься… Купить очки… Подстричься…

Я покупаю очки и сразу же надеваю их на себя. Подстригусь завтра. Или послезавтра — возьму у него денег и подстригусь. Если, конечно, до того времени он меня не убьет!

Мне никогда не забыть тот день.

Мне никогда не забыть этот день.

Я всегда была романтичной особой.

Я когда–то была романтичной особой.

У меня был брат.

У меня есть брат.

Это начало истории.

На самом деле я стою сейчас на автобусной остановке. В новых темных очках. И я плачу. Этого никто не видит, это не чувствую даже я сама. Но я плачу и стою на автобусной остановке.

Женщина в плаще и с сумочкой на плече. С сумочкой на плече в темных очках. Купленных на последние деньги. На самые последние деньги.

На женщину смотрит мужчина, который стоит возле киоска с сигаретами и прочей дребеденью. Если есть женщина, то всегда найдется мужчина, который на нее смотрит. Он смотрит на меня и я чувствую, как во мне, где–то в самой глубине, не в желудке, а еще ниже, начинает тихонечко ворочаться ярость. Мне не надо, чтобы он на меня смотрел, мне очень плохо, поэтому я и купила темные очки. Этот тип смотрит на меня и как–то странно улыбается. Сейчас, поди, он еще подойдет ко мне и начнет нести всякую чушь. Ахинею. Мол, здрасьте. Мол, вы очень даже ничего. Мол, как у вас со временем. Мол, не хотите ли вы…