Михаил Попов - Колыбель

В дальнем конце кромешной хижины, между изголовьями лежанок, располагалась куча притараненного с берега барахла. Судорожно работая невидимыми в такой темноте руками, пара потерпевших кораблекрушение боялась только одного — вызывающий устанет, звук так и сгинет в мусорном завале.

Повезло Денису, он поднес разрывающийся от звуков прибор к глазу и выбежал на улицу, споткнулся по дороге, но не выпустил его, нащупал нужную кнопку и обеими руками прижал трубку к уху. И сразу крикнул «туда»:

— Мы на острове. Как называется, не знаю. Остров со скалой. Нас двое. Денис Лагутин и дядя Саша…

— Ефремов, — подсказал дядя Саша.

— Из отеля «Парадиз» в Кичпонге. Возвращались с товаром для… Была волна в открытом море. Извините, я ничего не понимаю. Что значит, как оно у нас здесь? Темно, прямо сейчас — темно. Хоть глаз… тепло, но темно. Нет, вы будете нас искать? Что значит, вы меня не понимаете? Да, Денис, я Денис, нет, не Лагутенко! Ладно, хватит про это! Сообщите в штаб поисков или что там у вас. Лагутин и Ефремов, Российская Федерация, сообщите в консульство, мы можем зажечь огонь на берегу. Что значит вы не верите? Какая метафора?! Костры на берегу. Да, двое. Всего двое. Нет, ну есть еще местные жители, до черта. Хорошо, успокойтесь, я отвечу, отвечу на ваш вопрос, на все ваши вопросы отвечу.

Денис судорожно вздохнул и заныл:

— Я вас не понимаю!

— Дай, я.

Товарищ инженер выдавил жесткими пальцами теплую, скользкую «нокию» из ладони Дениса:

— Да, Ефремов и Лагутенко, то есть Лагутин. Да забудьте вы этого Лагутенко! Вы не слышали, что Лагутенко умер? Так его и нет здесь. Мы на острове после цунами. Милях в десяти или двадцати к югу от Кичпонга. Или в тридцати, но вряд ли больше. Обитаемый остров, примерно с тысячу аборигенов, никакой цивилизации.

Дядя Саша замер.

— Что? Вы хотите знать, кто победит — Ельцин или Зюганов?

— Дайте! — Денис стал отбирать у напарника трубку, уж совсем не туда повернул разговор после его вмешательства. Послушал говорившего еще несколько секунд.

— Вы издеваетесь?! Здесь кораблекрушение, здесь… Вам хотелось бы, чтобы был Зюганов? Я могу вам гарантировать, что Ельцина не будет, только, пожалуйста, не время для розыгрышей. Нет, с голоду мы не умираем… то есть все еще хуже! Я… Идите в задницу с этим… вы хоть позвоните, здесь же люди гибнут. Скоро начнут гибнуть! Позвоните, ну, я не знаю, вы где сейчас? Вы в Саратове?! Хотя бы в милицию, ну, на телевидение, такое чудо… Хотите Зюганова? Вы не из сумасшедшего дома звоните? Украли мобильник у медсестры?

Как и следовало ожидать после этого вопроса, трубку на том конце обиженно бросили. Несколько секунд напарники сидели молча.

— Я хотел тебе сделать знак, чтобы ты про дурдом не ляпнул. Темно.

— Бесполезняк. Какой–то псих, случайно. Даже если бы мы его перепрограммировали и заставили куда–то сообщить, кто бы стал возиться с его сообщением? Как из Саратова выйти на… и вообще, на кого тут надо выходить, в этих теплых странах?

— Хотя бы на наше консульство в Джакарте.

— Дохлый номер, совсем дохлый. У меня вообще было впечатление, что дедушка этот и не совсем как бы по телефону разговаривает.

— Что ты имеешь в виду? У меня, знаешь, такое же впечатление сложилось.

— Черт его знает. — Денис потер затекшие брови.

Товарищ инженер осматривал и ощупывал невидимый прибор.

— Я, кажется, понимаю, что ты хочешь сказать. Табло не подсвечивалось.

Денис приложил аппарат к уху, потряс его, но осторожно, словно боясь нарушить в нем счастливую ненормальность.

— Такое впечатление — что бы я ни нажал тут, звук бы все равно пришел.

Денис осторожно вздохнул и побоялся сказать свое мнение.

— Это наводящаяся мистика, — сказал инженер. — В экстремальной ситуации все нам кажется не таким, как обычно.

— Я тоже видел, — сухо сглотнул аниматор.

— Что?

— Что ничего не было. Ни табло не горело. И вообще…

— Давай будем спать. Завтра попробуем рассмотреть машинку как следует — вдруг сигнал оставил какие–то следы?

— Что это?! — вздернулся Денис на звук за спиной.

В хижину вошла Параша, в руках у нее было по веточке, концы которых самопроизвольно светились, как лампочки напряжением вольт в двенадцать. Дядя Саша сразу же схватил одну из них.

— Ниче–чего себе, что–то я читал про такое, но скорей всего — эндемик.

Денис рассматривал другую ветку с «раскаленным» концом.

— Таких надо штук пятьдесят, чтобы можно было читать.