Михаил Попов: Ларочка

— Ну, парень. — Пробормотал Перков.

— Какой тебе парень!

— Я имею в виду Егора. Они жили наверно, год, а сам ни звука. Почему он тебе ничего не рассказал? И старик мог бы позвонить.

— Не мог. — Сказала возвратившаяся Марина. — Мы поселились здесь, только, когда у него уже удар. А так у меня в общаге больше всего.

Потом добавила, обращаясь к поэту.

— Пойдемте, там надо перевернуть.

Лариса осталась один на один с коляской. Держалась одной рукой за подоконник, другой очень осторожненько прикасалась к подбородочку, к лобику, к кончику носа, и каждый раз с ней происходило какое–то сладостное сотрясение во всем теле. При этом, она не беспамятствовала в других отношениях, и раненый Егор, и расплющенный дядя Ли никуда не исчезли из ее сознания. Но все равно, эта огромная, больная сложность производила не отчаянье, а что–то совсем другое в душе.

— Ла–арочка. Ну, теперь мы им покажем!

В доме остались одни мужчины. Марина с младшей Ларисой в городе. На ней, помимо заботы о дочке еще и присмотр за инсультным Лионом Ивановичем. Кроме того — Егор, его тоже надо навещать в гарнизонном госпитале. Он пока никого не узнает, и будет ли когда–нибудь узнавать, врачи сказать не могут. Старшая Лариса решила, что его надо будет со временем забрать сюда, в большой дом в Пуговичино. Она была убеждена, что сын поправиться, хотя, вроде бы, никаких оснований для особого оптимизма не просматривалось.

Переговоры о покупке второй половины участка, уже прошли. Денег должно хватить. Места хватит всем.

Поэт Принеманский поселился в отапливаемой баньке, и, кажется, ему там нравилось. Николай Николаевич частенько к нему захаживал, чтобы ускользнуть от тихого скандала, который каждый раз разражался, стоило Ларисе завести речь о переселении в общий дом Виктории Владимировны.

Нина Семеновна не сдавалась, хотя старшая Лариса была убеждена, что это дело времени, так же, как и излечение Егора. Мать упиралась. Она готова была ходить не только за внуком, но даже за «артистом», раз хороший человек, но «только не она».

Тихое, несгибаемое сопротивление матери изводило Ларису. Какая у нее выстроилась стройная, гармоничная картина будущей жизни, все родные люди за одним большим столом, пусть кто–то не совсем здоров, это мелочи, и не такое переживали.

Между тем, у Ларисы устроились дела на работе, Михаил Михайлович отошел от дел по состоянию здоровья, и как–то так получилось, что во главе ЦБПЗ оказалась Лариса Николаевна Конева. Успехам только стоит начаться, как их уже и не остановить. Хитрый, прехитрый Сергей Иванович подъехал к ней с предложением «войти в список», пусть до выборов еще далеко, но от нее ждут участия в руководящих структурах партии. Она даже не обрадовалась, и взяла неделю на размышление. И Сергей Иванович это безропотно снес.

Когда эту тему возбужденно обсуждали на веранде, Нина Семеновна сидела в сторонке и тихо вздыхала. Лариса приехала из города не одна, а со своим новым заместителем, видным сорокалетним мужчиной. Он держал себя, если так можно сказать, сдержанно, но всем было ясно, что за роль он играет при венценосной мадам. Перков — Принеманский старался держать себя с ним по–приятельски, мол, все понимаем, такая теперь у нас жизнь. Подарил ему книжку своих стихотворений «Мои пораженья», что успела выйти за эти месяцы на деньги безотказного колбасника. Что ж, если супруга так вознеслась, надо уметь сохранить свое хотя бы поэтическое достоинство.

Да, Лариса Николаевна вознеслась. Заместитель подробно рассказывал Николаю Николаевичу о предстоящем «прямом эфире», во время которого Лариса схлестнется с «этой змеей Хакамадиной». И конечно победит.

— Как я вам завидую, Лариса Николаевна: большой дом, большая семья, это и есть, наверно, счастье. А я после смерти мамы — совсем один.

— У нас тут тоже не все. — Сказала Лариса, закуривая.

Нина Семеновна в самый разгар общего разговора, ушла вглубь дома, так, что все заметили, что она ушла. Лариса, положила сигарету на край пепельницы, и сопровождаемая понимающими взглядами родственников последовала за ней. Она застала мать лежащей лицом в подушку у себя в комнате. Села рядом с кроватью на стул, погладила худые, покорные плечи. Нина Семеновна сказала ей сквозь слезы — привози кого хочешь.

На следующий день Лариса позвонила Стасе в Слоним и велела начинать подготовку к транспортировке большой бабушки на новое место обитания.