Михаил Колесов - Меньшиковский дворец[повесть, кубинский дневник и рассказы]

Вообще сижу в Национальной библиотеке, читаю книгу И. Дётчера «Троцкий, вооруженный пророк». Довольно интересно. Я впервые задумался над тем, а чем же в действительности была наша «Великая» Октябрьская революция. Ведь мы о ней фактически ничего не знаем! Оказывается, Ленин не был русским. Большинство руководителей большевистской партии то же не были русскими (Троцкий, Зиновьев, Каменев, Дзержинский, Сталин и многие другие). И вообще, «октябрьский переворот» (как его называл Ленин) задумывался лишь как начало «Мировой революции», которая так и не произошла. Так, за что и против кого была гражданская война в России? За «мировую революцию» против русского народа! В таком случае, что же происходит сейчас здесь? Что есть эта революция? Победившее народное восстание (государственный переворот) или начало новой «мировой революции»?

Странно, но политика, особенно история марксизма, меня увлекает сейчас значительно больше, чем эстетика. Нужно серьезно об этом подумать.

Два раза был в ICAIC. На днях выступал Фидель, признав, что экс–министр внутренних дел Боливии Аргедас, который сейчас оказался в двусмысленном положении, (находится в Чили), был тем, кто передал дневник Че правительству Кубы.

1 августа. Гавана, 645‑й день, (осталось 5 дней)

Четверг. Дни проходят без приключений. Оформил все документы (на выезд). Получил и обменял (на сертификаты) последнюю стипендию. Попрощался в Институте и в «Casa Barca». Читаю в библиотеке Дётчера, вечерами выхожу иногда в ICAIC. Ввел жесткую экономию последних сентавов. Получил письма от Женьки М., Анатолия (из Сантьяго) и Николая (уже из Ленинграда). В Сантьяго все в порядке. У Николая препаршивое настроение. Дела его, вероятно, весьма плохи, хотя, все–таки, надумал жениться (приглашает на свадьбу). Ответил обоим. Послал письмо Олегу. Да, был с Густавом в провинциальном Совете по культуре. Говорил с очень интересной девушкой о кубинской литературе. Вынес кучу книг. Сделал из них две бандероли, — попытаюсь отправить их через посольство. Это была бы большая удача!

Сегодня получил сразу два письма из дома. Они уже были спокойные и умные, хотя их мнение осталось прежним. Ну что ж, первое подтверждение того, что решение мое было правильным. Настроение, которое с каждым днем становится все более тягостным, несколько поднялось. Санька оставлен в университете. Матери, возможно, удастся избежать операции. Читаю книгу о Г. В. Чичерине. Какой контраст!

5 августа, Гавана, 649‑й день, (остался один день)

Понедельник. Сейчас упаковываю чемодан. Поэтому придется сегодня сделать последнюю запись. Получил сегодня «расчет» и паспорт. Ругаюсь весь день, добиваясь машины в аэропорт, пока безрезультатно. Завтра придется тащить на себе чемодан в аэропорт. Еще одна маленькая и последняя проблема. Последние дни проходят в спокойной и скучной манере, занимаюсь предотъездной ерундой. Почему–то ждал Чару… Получил очки, фотографии, письмо от Сергио (из Сантьяго). Думаю написать ему и Чаре письма. Вот и все, что мне осталось. Вчера прошел пешком от «Рампы» по «Малекону» до остановки 132‑го маршрута последний раз (сколько раз было пройдено по этому пути!).

Позвонил Портвондо, который неожиданно устроил мне встречу с самим Фернадо Ортисом (!). Этому легендарному старику — патриарху кубинской фольклористике, — уже, наверное, за восемьдесят лет, но он в здравом уме и даже остроумен. Разговор был коротким, своего рода — благословление. Я был потрясён…

Сейчас услышал по радио знакомую песню «Con grandes ojos cafe» («С огромными глазами цвета кофе») и вспомнил Чару. На душе стало очень грустно… Но нужно пересилить себя. Ведь возвращаюсь домой! Спокойствие, спокойствие и еще раз спокойствие! Уверенность, работа и … жизнь. Как можно более полнокровная жизнь! К чертовой матери детские прожекты, возвышенные, но пустые мечты и глупо–бесполезные пожертвования. Я должен жить! Раз никому нет до меня дела, я должен думать о себе сам. Только об этом! Всё!

Сергей стоял на широком карнизе пятого этажа старого ленинградского дома и знал, что сейчас он сделает шаг вперёд. Он был спокоен…

Самолёт ТУ‑114, завершивший рейс Гавана — Москва, произвёл посадку в аэропорту Шереметьево. Сергей Кольцов, вместе с другими пассажирами, прошёл пограничный контроль и увидел в глубине зала отца. Он не знал, что тот будет его встречать, но не удивился. Встреча была сдержанной, без объятий.

— Где часы? — задал отец свой первый вопрос.