Вильям Козлов - Поцелуй сатаны

Неужели так уж устроен весь мир: сильные пожирают слабых, большие — маленьких? Может, и у людей так? Эти кровопролитные войны, государственные перевороты, убийства? И у людей есть хищники и жертвы. А уж в жестокости ни один самый страшный зверь не может сравниться с человеком! Об этом пишут, показывают по телевидению… Помнится, Алиса плакала, когда в программе «Время» показали десятки тысяч погибающих от голода овец на горных пастбищах. А какой вред нанес человек природе? Чего стоит один Чернобыль? Сколько вырублено и вырубается лесов, загрязняется рек, в крупных городах уже жить опасно. Люди уже не пьют из кранов сырую воду. Пишут, говорят, показывают, а ничего не меняется. Николай объяснял: вот все знают, что целлюлозные заводы отравляют водоемы, даже изгадили уникальный Байкал, но стоит попытаться закрыть такой вредоносный завод, как возникают десятки проблем: как быть с бумагой, которой к так в стране не хватает? Как быть с прибылью, которую давал завод? Это ведь минус для государственного бюджета, и главное — куда девать рабочую силу? Люди живут в поселках-городах при заводах и фабриках, там они родились, растят детей. И от всего от этого отказаться?..

Уланов близко к сердцу воспринимает все, что сейчас происходит в стране, Геннадий тоже, а вот она, Алиса, и Коляндрик равнодушны к этому. Перестройка, гласность, события — все это скользит мимо, не задевая их лично. Каждый вечер приходит к ним москвич-пенсионер Леонтий Владимирович Катушкин и заводит разговор о последних событиях. Национальная война в Азербайджане и Армении, вспышки насилия и погромы в республиках Средней Азии, выход Литвы из СССР. Алисе никак в толк не взять: по Конституции каждая республика выйти может, а вот на деле, оказывается, осуществить это не так-то просто. Выходит, Конституция — это фикция? И еще не понятно девушке: в России живут десятки разных народов и нет никаких национальных конфликтов, а там армянам с азербайджанцами никак не поладить. Бегут из Армении азербайджанцы, а из Баку — армяне. Бегут русские из обеих республик. Появились десятки тысяч беженцев. И все бегут в Россию…

Братья спорят с соседом до хрипоты, а Алиса зевает, уходит с книжкой к себе наверх. Тоску навевают на нее эти бесконечные разговоры. Хватит с нее программы «Время». Коляндрик же быстро засыпает на своей койке у русской печки под эти споры. Может, она и Чебуран чего-то не понимают? Или просто есть энергичные люди, неравнодушные, а есть вялые, безразличные? Конечно, Алиса рада будет, если все у нас будут жить в мире и лучше, а в магазинах все появится на прилавках, но как-то не верится в это. Помнится, еще отец говорил, что в нашей стране в последние годы на все только повышаются цены: на бензин, на продукты, на товары первой необходимости — и никогда не понижаются. И повышаются не на два-три процента, как за рубежом, а сразу в два-три раза. Таким было повышение цен на бензин, на такси, теперь вот налог на автомашины. Толкуют, что вообще все налоги возрастут настолько, что никто частной деятельностью и заниматься не будет. Даже творческих людей собираются ограбить, хотя они и так в СССР меньше, чем в развитых странах, получают за свой труд. Во много раз меньше. А Верховный Совет собирается еще больше их прижать…

Но и это мало волнует Алису. Она в своей жизни не заработала еще ни копейки, если не считать жалкую стипендию, на которую даже туфли не купишь! Не трогает это и Коляндрика. Она до сих пор не знает, как его фамилия… Он часто высказывается, что ему ничего не нужно, лишь была бы крыша над головой, чем тело прикрыть, хорошая еда да стояла хотя бы раз или два в неделю бутылка на столе…

Интересная личность этот Коляндрик! Как женщина, Алиса его совершенно не интересует, пожалуй, он вообще к женщинам равнодушен. В Новгороде у него одна любовь — это знакомая компашка, где всегда можно «надраться». Жены у него никогда не было. И вместе с тем Чебуран не производил впечатления неполноценного человека, он был рассудительным, толково отвечал на вопросы, знал много ремесел, не чурался никакой работы, в общежитии был веселым, покладистым человеком. Не любил лишь заниматься кухонными делами, хотя как-то признался Алисе, что в армии был поваром при общественном котле. Наверное, это и отвратило его от кухни. Паспорта у него не было: как-то по пьянке потерял, да так и не восстановил, постоянного места жительства тоже не имел, хотя был прописан в Новгороде у брата, который женился и не очень-то приветливо встречал вечно пьяного в городе младшего братишку. В городском вытрезвителе Чебуран побывал тринадцать раз, о чем сам с юмором рассказывал. Его там уже встречали как старого знакомца и никогда не обижали. Даже в сильном опьянении он был миролюбив, поэтому в скандальные истории не попадал. Был лишь очень говорлив. Впрочем, не обижался, что его не слушают, знай себе тараторил и тараторил, скорее для себя, чем для других. Даже с похмелья не впадал в затяжную хандру. Это самое похмелье потом выходило из него на работе. В отличие от многих, Коляндрик не любил маяться с больной головой на койке, глядя в потолок и мечтая, что добрый боженька пошлет ему бутылку пива…