Вильям Козлов - Поцелуй сатаны

Много чего еще тогда наговорил Алисе Никита Лапин. Может, тогда она и решила бросить университет. Там тоже разброд и брожение: по старым лживым учебникам студенты не хотят учиться, а новых еще не написали. Преподаватели в растерянности, ко многим ортодоксальным профессорам перестали ходить на лекции, на занятиях марксизма-ленинизма кроме известных зубрилок, никого не увидишь…

Серая, с радужными крыльями птичка, вдруг ловко заскользила по березовому стволу сверху вниз. Глаза у нее желтые, маленький клюв изогнут. Птичка пробежала по земле до муравейника, схватила с него сухую сосновую иголку и взмыла вверх, мгновенно растворившись в листве. Вместе с порывом ветра защелкали по листьям холодные капли. Одна клюнула девушку в щеку, другая запуталась в волосах. Даже в теплой куртке прохладно. Глядя на неприветливое серое, в рябых хлопьях небо, трудно поверить, что всего два дня назад она ходила в купальнике по участку и купалась в озере. Даже отсюда слышен стук молотка — Гена и Чебуран заканчивают сколачивать последние клетки. А Коля сидит в чердачной комнате и правит рукопись. У него под рукой справочник редактора, куда он то и дело заглядывает. Алисе непонятны хитроумные крючки с завитушками, которые он оставляет на полях каждой страницы…

Все, что тогда на чердаке говорил ей Никита, находило отклик в душе девушки, но почему же она никогда не задумывалась над этими сложными проблемами? Принимала жизнь такой, какая она есть. Ведь и отец, врач-терапевт, не раз дома сетовал на то, что медицина у нас на самом низком уровне в мире, что врачи зарабатывают гроши, в поликлиниках устарелое оборудование, в больницах люди лежат в коридорах, а в палатах их набито, как сельдей в бочке… Они жили в «хрущевском» доме, кухня была около пяти метров, комнаты по девять-одиннадцать. Отец рассказывал, как один врач-педиатр — он обслуживал детей партработников — недавно въехал в трехкомнатную квартиру в новом доме с улучшенной отделкой. И жена его каждую пятницу бегала с сумкой в закрытый гастроном, где покупала дефицитные продукты…

Все это знала Алиса, но как-то не пыталась анализировать, искать какие-то закономерности или аномалии во всем этом. Да и знакомые принимали это как должное. А вот Никита искал и мучился при этом… А ведь жил в очень обеспеченной семье. Казалось бы, живи и ни о чем не думай… Алиса не раз видела его ухоженную, нарядную мать с золотыми кольцами и перстнями на пальцах, знала, что отец у него — крупный партийный работник. И они очень болезненно реагировали на выходки сына…

Странно все-таки устроена жизнь! Геннадий, который был лучшим антенщиком в Новгороде, зарабатывал большие деньги, вдруг все бросил и занялся сельским хозяйством. И вкалывает, «как папа Карло», по выражению Чебурана, причем с удовольствием. Можно сказать, человек нашел самого себя. А Чебуран? Это ведь тоже порождение нашей отвратительной пьяной жизни. Ему ничего не нужно, даже денег. Он работает не то чтобы спустя рукава, но без того огонька, который присущ Снегову. Делает свое дело не торопясь, обстоятельно, часто прерывается и подолгу курит. Ближе к концу недели начинает проявлять некоторое беспокойство, намекает Геннадию, что надо бы съездить в город, проветриться… Впрочем, если тот обещает привезти бутылку, Коляндрик не настаивает, чтобы Снегов взял его с собой. Вся радость в его жизни — это бутылка. Нет водки, вина, он готов удовольствоваться самогоном, брагой, одеколоном. Не откажется даже от лосьона «Пингвин». А начнешь с ним разговаривать, рассуждает здраво, знает много разных смешных историй, правда, все больше связанных с его приключениями на пьяной почве. Нет у него никакого интереса к одежде, бреется лишь после бани — раз в неделю. Правда, растительность у него почти незаметна на круглом загорелом лице. Не интересуется Коляндрик и политикой…

Ее мысли прервал треск сучка под чьей-то ногой: наверное, Николай… Но это был их сосед Иван Лукич Митрофанов — грузный мужчина лет семидесяти со смуглым лицом, напоминающим старый растрескавшийся скворечник. Прямоугольная голова с редкими клоками седых волос была смаху насажена на квадратное туловище. Шеи не заметно, руки длинные с узловатыми почерневшими пальцами, неопределенного цвета глаза глубоко спрятались под нависшими седыми бровями. Он был в ватнике с прожженной в нескольких местах полой и кирзовые с порыжелыми голенищами сапогах, на голове — зимняя солдатская шапка.