Вильям Козлов - Поцелуй сатаны

— Тут же всем станет известно, — вздохнул Михаил Федорович — Народ стал злой, только и ждут, чтобы чем-нибудь ткнуть партаппаратчику в глаза…

Мила выпила стакан кефира, на верхней губе у нее осталось белое пятнышко. Яичницу она есть не стала — бережет свою начавшую расплываться фигуру и старается есть поменьше, а вот он, Михаил Федорович, явно набирает лишний вес. Живот уже давно заметен, второй подбородок года три как появился, да и бритые щеки отяжелели. Вообще-то он был доволен собой: солидная фигура, властное породистое лицо, суровый начальственный взгляд, благородное серебро в зачесанных назад волосах. Вот только небольшая бородавка над верхней губой была лишней, раз в полмесяца он старательно состригал с нее длинную седую волосину.

Носил Лапин модные костюмы и светлые рубашки с галстуками в тон. Зимой надевал финское пальто с норковым воротником и цигейкой изнутри и пыжиковую шапку. Такие пальто, приобретаемые в закрытом торговом зале, называли «партийными». Дубленки считалось на службе неприличным носить. Скорее всего, потому, что дельцы разных мастей в них облачились. Ни один первый секретарь обкома партии не надевал дубленку. Это служило примером и для остальных. Дефицитные пыжиковые шапки тоже были в Ленинграде отличительной принадлежностью руководящих работников.

— Но что-то надо делать? — отхлебывая черный кофе из маленькой фарфоровой чашечки, говорила жена — Меня он не слушает: смотрит, как баран на новые ворота, и зевает.

— Зевает? — переспросил Михаил Федорович.

— Наверное, не высыпается в своих притонах И от него пахнет нехорошо.

— Может, выпороть его и запереть в четырех стенах?

— Говорят, когда у них… наркоманов, это их похмелье, могут в окно выброситься.

— Говорил, надо было его в армию отправить, но ты и думать об этом запретила.

— В армии, думаешь, лучше? — вздохнула жена. — Там тоже в казармах бог знает, что творится.

— Дожили… — покачал головой Михаил Федорович, — Уже в обкоме кое-кто знает про художества нашего Никиты. Не дошло бы до первого…

— Послушай, Миша! — осенило Милу, — Может, женить его? Глядишь, и образумится! Я видела раз его знакомую девушку, как-то приходил с ней сюда… Очень миленькая блондиночка с громадными глазами. У нее, кажется, родители погибли в Армении.

— О чем ты говоришь? — насмешливо посмотрел на жену Лапин, — Кто сейчас считается с родителями? Да он на смех нас подымет!

— Что же делать? — уж в который раз всплеснула полными руками Людмила Юрьевна.

— Не знаю, — признался Лапин. Не любил он этого слова, редко его произносил: партработник все должен знать.

Взглянув на часы, он поднялся из-за полированного стола. Шофер уже ждет у парадной с высокими дубовыми дверями. Сегодня у Лапина напряженный день: в десять бюро, в четыре должен быть в Смольном у секретаря обкома. Наверное, по поводу этой демонстрации на Исаакиевской площади… Нужно будет у начальника управления милиции взять справку. Распустили молодежь, а спрашивают все равно с руководителей! Горисполком дает разрешение на митинги и демонстрации, пусть и отвечает.

— Когда вернешься, Миша?

— Поздно, — поправляя галстук перед зеркалом, ответил Михаил Федорович. У него в восемь встреча со знакомым художником с Московского проспекта. Какой-то юбилей… Может, взять с собой и Милу? — В общем, я тебе позвоню, как сложится вечер.

— Мы ведь в театр собирались, на премьеру, — напомнила жена. — Или это завтра?

— Из Смольного звякну, — пообещал Лапин, забирая со стула кожаный дипломат.

— Ну, а как с Никитой?

— Ты знаешь, где он? — строго посмотрел на жену Михаил Федорович. Мила частенько скрывала от него местонахождение сына. В отличие от нее, он мог сорваться, раз даже надавал пощечин Никите, застав его в пьяной компании. — Не отводи глаза… знаешь. Я сам не поеду туда, пошлю секретаря райкома комсомола. Толковый паренек, кстати, самбист. Он не испугается хулиганья.

— Лешу Прыгунова? Он ведь учился в той же школе, что и Никита. Правда, гораздо старше.

— Прыгунов не болтун, попрошу его поговорить по душам с Никитой, из комсомола-то его еще не шуганули?

— Ты знаешь, как он относится к комсомолу. Год, наверное, как взносы не платил. А тут еще вышел на экраны этот ужасный фильм «ЧП районного масштаба»! Ну что подумает о комсомольских работниках наша молодело?

— Тоже зажрались… — вырвалось у Лапина, — Отъели мордашки, раскатывают на черных «Волгах» и на наши места метят…