Вильям Козлов - Поцелуй сатаны

Брат рассказал, что соседи не очень-то рады их развернувшейся деятельности, мол, жили себе тихо-мирно, а тут понаехали, затюкали топорами, застучали молотками, да еще вон какой участок оттяпали! Особенно косится и плачется председателю колхоза ближайший сосед — Митрофанов Иван Лукич. Дело в том, что Геннадий по договоренности с председателем отмерил под распашку кусок целины с полгектара, на которой сосед рядом со своим домом пас корову, а теперь, видишь ли, его потеснили!

Хотя целины кругом полно. А чем же они будут кроликов кормить? Надо сказать, что в Палкино и жили-то почти одни пенсионеры — старики и старухи, а дети их приезжали из города на выходные да в отпуск порыбачить на озере. Не понравилось местным и то, что Гена стал забрасывать сети на судака и переметы на угря. Почти у всех деревенских были сети и лодки, но с Геннадием им было, конечно, не тягаться. Тот ловил рыбу с размахом, ставил сразу с пяток сетей и сотни метров переметов. Николаю тоже эта браконьерская жадность брата не нравилась, он полагал, что рыбу нужно ловить к столу, а куда лишнюю девать? Гена, правда, раздавал соседям, вялил на чердаке. Если судаки изредка и попадались, то угрей пока они не видели. Может, их здесь и нет. Однако брат надеялся к лету наладить отлов, толковал, что уже заказал знакомым мужикам в Новгороде коптильню. И даже договорился с кооперативным кафе, где у нею будут покупать копченого угря, им же пойдет и свежий судак. Первую партию — килограммов пятьдесят — брат уже выгодно продал кооперативщикам. Сами приехали на фургончике и тут же деньги выплатили из РУК в руки без всякой канцелярщины. Это тоже не понравилось местным…

Если по ночам еще и бывали небольшие заморозки, то днем солнце грело по-летнему, пробуждая все живое вокруг. Запорхали бабочки, высоко в небе пролетали косяки птиц. Их далекие крики доносились даже по ночам. В сенях стояли запотевшие трехлитровые банки с березовым соком. Вот-вот деревья выбросят первые клейкие листья, зазеленели лужайки, правда, трава была еще мелкой и блеклой. Скворцы заняли все скворечники и наводили в них порядок. Из одного выбрасывали белые перья, они, будто семена одуванчиков, облепили ветви березы у забора. По утрам слышно было пение скворцов, а днем летали куда-то. Воспользовавшись этим, в скворечники ныряли нахальные воробьи. Эти чирикали с утра до вечера. Наведывались с озера чайки, ослепительно белые, с красными клювами, они расхаживали по огороду, что-то склевывали. А ласточек еще не было видно. Один раз Николай заметил на проводах несколько касаток, но вскоре они исчезли. По-видимому, еще мелкие насекомые не выбрались из-под земли на свет божий.

В озере отражались плывущие в голубом небе кучевые облака, солнечные лучи высвечивали у берегов воду до самого дна. Односельчане смолили лодки, конопатили днища. Прошел нерест щуки, теперь на плесе резвились плотва и окуни. Жужжали на окнах все более наглеющие мухи, еще вялые, со смятыми крыльями лепились к поленнице дров шмели. Отогревшись на солнце, распушившись, с воинственным воем улетали на поля. Боязливо приходили на участок низкорослые местные дворняги. Пугливо озираясь, выжидательно смотрели в глаза. Николай выносил им накопленное в банке из-под сельди угощение. Кошки наведывались чаще, особенно когда Геннадий чистил рыбу у колодца на широкой сосновой доске. Прилетали за отбросами и красавицы-чайки.

Брат пошел жарить на ужин судака, а Николай отправился разыскивать Алису. Глинистая тропинка вывела его к березовой роще. Его окутал нежный запах цветущих берез, розоватая дымка вблизи оказалась длинными сережками — это и были березовые соцветья. Черные родимые пятна на белых стволах блестели. Под ногами шуршали прошлогодние листья, из-под них выскочила пугливая длинноносая землеройка и, блеснув на человека бусинками круглых глаз, исчезла в норе. Цвиркали желтогрудые синицы, слышался дробный стук дятла. Девушку он увидел сидящей на корточках перед большим муравейником. Голубые глазища были широко распахнуты, на губах блуждала рассеянная улыбка. Длинные черные ресницы у нее были загнуты кверху. Алиса не заметила Николая, видно, все ее внимание было поглощено красными муравьями, суетящимися в куче. А он, прислонившись спиной к березовому стволу, смотрел на нее. Узкий солнечный луч, пробивающийся сквозь ветви, гладил ее волосы, свесившиеся до колен, насквозь просвечивало маленькое розовое ухо со сверкающей серебряной сережкой. И глаза ее показались Николаю не голубыми, а золотисто-зелеными, как у большой стрекозы.