Вильям Козлов - Поцелуй сатаны

Алисе надоело сидеть на пне, она, бросив на Николая красноречивый взгляд, мол, кончай болтать, заскользила по озеру к другому берегу, где серебрились тонкие разукрашенные изморозью ветви высоких берез. Облако закрыло багровый лик солнца, и снег сразу перестал искриться, а тени от прибрежных деревьев укоротились. Прямо над головой скрипнула ветка.

— Долго же в вас, Иван Лукич, эта застарелая злость держится, — заметил Уланов, провожая взглядом девушку.

— Так с ей, злостью, на эту проклятую власть и помру, — угрюмо уронил Митрофанов. — Раньше был напуган, боялся, а теперя ничего не боюсь! Вон как прибалты несут эту сатанинскую власть! Всерьез надумали от ее отколоться. Жилось-то им при буржуях, оказывается, в тыщу раз лучше, чем при социализме! И уйдут, хрен их удержишь. Они такие! Сколько лет в СССР, а на русских всю жизнь косятся, будто русские виноваты! А того им невдомек, что русских-то самих объегорили в семнадцатом. А при советской власти жилось и живется русским хуже всех. А ума злиться на истинных виновников нашего горя, видно, не хватает…

— Ладно, зол ты на власть, которая тебя, может, и незаслуженно наказала, но чего ты на нас-то с Геннадием взъелся? Чего нам-то вредишь?

— А энто еще доказать надоть, — ответил Иван Лукич — Не пойман — не вор, старая поговорка!

— А все-таки, чем мы тебе мешаем, Иван Лукич? — чувствуя, что старик разоткровенничался, настаивал Уланов. Ему очень хотелось понять истоки этой необъяснимой вражды.

— Чужие вы нам, деревенским, — помолчав, уронил Митрофанов. — И живете не по нашим законам и больно уж вы шумные, беспокойные. Без вас было тихо, да и рыбу из озера местные так не черпали сетями, как это делаете вы.

— Сам ведь рассказывал, что осенью не раз наезжали промысловики на двух-трех машинах с неводом, лодками и вычерпывали всю рыбу до дна!

— То промысловики, чего с них взять? Они от государства, а вы — частники.

— Значит, когда при государственном хозяйствовании все кругом на селе разваливалось, вы помалкивали, терпели, а как приехали люди из города и хотят что-то поправить, наладить, вам это не понравилось?

— Мне то что? — вдруг отступил Митрофанов. — Ковыряйтесь, стучите. Был бы прок. Земли тут много, вон сколько целины уже лет двадцать не паханной! Понимаешь, Николаша, досада берет, что не знаете вы крестьянского труда, поверху скользите, то за одно хватаетесь, то за другое, а толку не видно… Городскому человеку ох как не просто понять нашу землю… Верно, пустует она, а когда чужие топчут ее, вроде бы и жалко. — он стащил старую ушанку, вытер ею взмокший лоб и, не попрощавшись, зашлепал на своих широких лыжах в глубь леса. Даже не оглянулся. Вынырнувший луч солнца зажег на стволах старого ружья будто две электрические лампочки. На зеленых ватных штанах Митрофанова Николай заметил торчащий из дыры клочок серой ваты. Когда он догнал Алису, та фыркнула:

— И охота тебе с таким противным стариком разговаривать?

— Может, и противный, но далеко не дурак, — раздумчиво сказал Уланов — Бьет точно, в самое яблочко, возразить ему нечего. А добрым ему и быть-то не с чего. Что он в своей жизни видел? Разор родной земли, голод, нищету, лагеря… Меня вот что, Алиска, мучает: кто такой есть человек? Две ноги, две руки, голова, а как непохожи человеки друг на дружку? Один умный, талантливый, думает лишь о том, как побольше пользы принести людям, земле. Другой — злобный, подлый, жестокий. Все его помыслы направлены на то, чтобы напакостить людям, природе! А живут рядом, ходят по одной земле, разговаривают друг с другом, а между ними — пропасть. Сколько писателей в мире с тех пор, как появилась письменность, копаются в человеческой душе и не могут ее до конца постичь. Иной человек всю жизнь проживет до старости, а так и не поймет, в чем было его предназначение в этом мире? Раз существуют добро и зло, то, видимо, из этих сосудов что-то перепадает и каждому человеку при рождении. У одних решительно побеждает Добро, у других — Зло. А кто тот великий и невидимый, кто награждает человека этими противоборствующими качествами? — он чуть приметно улыбнулся и посмотрел на узкую спину девушки. — Твой Никита Лапин поверил, что это и есть Бог.

— Мой? — не оборачиваясь, спросила Алиса. — Это очень любопытно. Ладно, продолжай философствовать, ты сегодня в ударе, мне интересно.

— Но раз есть Бог, значит, есть и Сатана, Дьявол, Люцифер? Вспомни «Божественную комедию» Данте или «Фауста» Гете. Бог сеет в людях Добро, а темные силы — Зло. И в мире происходит извечная борьба между ними. С тех пор, как существует человек. Принято считать, что Добро всегда побеждает Зло, но если Добро и Зло поровну сосредоточились в душе одного человека? Кто он тогда, этот Человек?