Вильям Козлов - Поцелуй сатаны

— Сильно ты своему отцу насолил.

— А ты? — вдруг озлился Ушастик — Из-за тебя его с такой работы турнули!

— Вряд ли из-за меня, — спокойно ответил Никита. — И потом, он сам ушел.

— Рассказывай сказки! С таких постов сами не уходят!

— Все в нашей жизни — суета сует, — вздохнул Лапин. Глядя на снова понурившегося Павлика, он вспомнил понравившееся ему изречение философа и теолога Рейнхольда Нибура.

— Послушай, что говорят умные люди, — напрягая память, произнес он:

— Для меня это слишком мудрено, — помолчав, сказал Павлик. — И философа я такого не знаю… Но я догадываюсь, о чем речь… Фальшивые деньги?

Никита промолчал. Он пообещал Прыгунову не упоминать его фамилию и ничего не говорить про фальшивые ассигнации, но Ушастик сам об этом обмолвился.

— Я к этому не имею никакого отношения, — продолжал Павел. — Да мне бы так и не нарисовать. Ал ка показывала десятки и пятерки… Я бы их не отличил от настоящих. Она сказала, что один подонок щедро рассчитался с ней за ночь фальшивыми деньгами. Может, она сама их теперь всучивает на сдачу своим клиентам?

— А Туркин знает?

— Послушай, может, он и дает фальшивые бумажки Алке?

— Держись от всего этого подальше, Павлик, — сказал Никита, поеживаясь в куртке. Холодный ветер задувал под арку, возле которой они стояли, в лицо попадали мелкие капли. Темно-серое небо нависло над крышами, некоторые автомобилисты включили подфарники. Еще и трех нет, а на улице уже сумрачно. Литейный мост полускрыт туманом. Выскакивая на горбатый широкий мост, машины будто проваливались в Неву. Не видно шпиля с часами на башне Финляндского вокзала.

— Ты веришь мне? — приблизил свое лицо к нему Ушастик. От него пахнуло алкоголем и селедкой. С трудом удержавшись, чтобы не отступить, Никита кивнул:

— Конечно, верю! С какой стати меня-то обманывать?

— Так и передай этому человеку… — глядя на проплывающий мимо синий троллейбус с мокрыми окнами, сказал Павлик. — Закладывать их я не буду. Турок убьет меня. Я раз видел, как он Алкиного хахаля выбросил на лестничную площадку, тот все ступеньки пересчитал… Хотел зажилить часть денег, что обещал Лошади.

— Меня эти подробности не интересуют, — поморщился Никита. — Я буду прислуживать в церкви в субботу. Приходи, если хочешь. Можешь с Аллой и с этим… Туркиным, — подавив внутренний протест, закончил Никита — В храм божий никому путь не заказан: ни грешнику, ни праведнику.

Ушастик сунул ему нечистую руку с рыжими волосками и пробурчал:

— Эх, уколоться бы сейчас! Только Турок не разрешает: ни нам с Толиком, ни Алке. Ладно, она, — он из нее бабки тянет, — а мы-то зачем ему?

— Алиса не заглядывает к вам? — спросил Никита.

— Давно не была… Алка говорила, что она снова сошлась с этим… Улановым. Вроде, замуж за него собирается.

— Всего тебе доброго, — кивнул Никита и, незаметно вытерев ладонь о полу куртки, зашагал к троллейбусной остановке, у которой шевелилась мокрая очередь…

Николай скользил на лыжах впереди, за ним — Алиса. Ночью выпал пушистый снег, и лыжню до половины засыпало, зато не было в ней сучков, трухи, желтых сосновых иголок. Небо над головой ярко-синее, красноватое нежаркое солнце медленно катилось над заснеженным бором. Голубые тени падали от укрывшихся в сугробах молодых елок, тенькали невидимые синицы в зеленых сосновых ветвях, где-то вдалеке прострекотала сорока. Мороз был небольшой, и лыжи негромко поскрипывали. В сильный мороз они визжат, как поросята. Уланов уверенно углублялся в бор, там сразу за занесенным снегом ручьем — крутая гора, с которой он любил спускаться. Оттолкнешься палками — и… Совсем близко мелькают толстые красноватые стволы сосен, ветер свистит в ушах, вскоре проторенная лыжня выносит на чистое пространство, прыжок с естественного трамплина — берега, и дальше мчишься по белому ровному полю закованного в лед и укрытого снегом озера. Потом снова долго карабкаешься на гору, раскорячивая лыжи крест-накрест и вонзая палки в наст. Алиса скатывалась лишь с половины горы. И то часто падала.

Над ними пролетел ворон. Его широкие черные крылья радужно сияли. Хозяин леса негромко осуждающе каркнул и скрылся за остроконечными вершинами елей. Николай уже несколько раз видел ворона. Однажды он облетал свою территорию в буран. Неожиданно — Уланов стоял у подножия горы — из снежной круговерти возник показавшийся ему тогда огромным ворон. Бесшумно взмахивая крыльями и медленно поворачивая голову, он низко пролетел над лыжней. И даже не каркнул.