Вильям Козлов - Поцелуй сатаны

Еще несколько соседей стояли у своих домов, негромко переговаривались, кое-где попыхивали огоньки папирос.

— Пойду гляну, кто там помирает, — направился к мотоциклисту Чебуран. Вскоре послышался его удивленный хрипловатый возглас: — Люди добрые, да это, никак, девка!

Снегов подошел к мотоциклу, рывком поднял его, прислонил к столбу с заржавевшим отражателем никогда не горящей уличной лампы, нагнулся над девушкой в джинсах и смятом сбоку красном металлическом шлеме, всмотрелся в заплаканное лицо, присвистнул:

— Ба-а, знакомые лица!

Он узнал ту самую белокурую девушку, что готова была встать перед ними на колени, когда они грозились сжечь в лесу сваленные в кучу мотоциклы. Из-под шлема выбивались белые с лунным блеском длинные волосы, глаза казались глубокими и черными. Она перестала всхлипывать, пощупала придавленную ногу.

Геннадий поднял ее, девушка ухватилась за его руку, заглянула в лицо:

— Я говорила им, идиотам, что не надо все это затевать… — вдруг быстро затараторила она. Да разве послушаются? Налили глазища самогоном и помчались сводить счеты…

— А ты-то чего с ними прикатила? — спросил Геннадий. — Как тебя мать-то отпустила на ночь глядя с этой шпаной?

— Я сама мать! — с достоинством произнесла девушка. — У меня четырехлетняя дочь.

— Врешь ведь! — не поверил Снегов, вглядываясь в юное, с блестящими глазами личико девушки, — Ты что же, родила в пятом классе? Самая молодая мама в стране? Я слышал про таких, но вот увидеть довелось впервые!

— Не в пятом, а в десятом. Мне двадцать лет, арендатор-кооператор! — с нотками обиды в голосе произнесла девушка.

— Чего плакала-рыдала? — спросил Геннадий.

— Мне левую ногу придавило этой штукой… — кивнула она на лежащий на обочине мотоцикл. — Да не от боли я плакала — от обиды. Удрали, жалкие трусы, и меня бросили.

— На съедение арендаторам-кооператорам, — в тон ей ввернул Снегов. После благополучно окончившейся битвы он чувствовал себя победителем, вон, даже трофей есть.

— Ты не печалься, Гена, — заметил Леонтий Владимирович. За разоренную теплицу сдерешь с них, что полагается… И не вздумай трещотку отдавать. Это твой трофей. Пусть его забирает участковый, он с них и штраф за потраву получит.

— Это верно, только вместях, — поддакнул Иван Лукич.

— Говоришь, мама с дитем, а по ночам ездишь с хулиганами, — прищурившись, взглянул на девушку Катушкин.

— Среди них есть и хорошие ребята, — бойко ответила она. — Мутит воду этот… — она прикусила язычок, — Есть один у нас заводила.

— Спасибо, Иван Лукич, — поблагодарил Снегов — Не пугни ты их из ружья, кто знает, как бы все обернулось.

— Соседи все-таки, — буркнул сосед.

— С этой… напастью нужно вместе бороться, — прибавил Катушкин.

Все разошлись по своим домам, хлопнули двери, и снова стало тихо. Чебуран загнал мотоцикл в сарай, запер его на большой висячий замок.

— Что же с тобой-то делать, юная мама? — почесал голову Геннадий. — Ты ведь тут тоже вроде трофея…

— Есть у вас йод и бинт? — девушка высоко завернула штанину и рассматривала длинную царапину на тонкой белой ноге.

— Пошли в дом, сказал Снегов, — А если бы этот дядя из ружья в тебя грохнул? Во тьме не видно, кто хулиган, а кто… маленькая мама…

— У меня есть имя, дядя Гена, — осадила его девушка. — Меня звать Лена. А мамой пусть уж зовет меня дочь Ада.

Геннадий дал ей йод, упаковку с бинтом, помог перебинтовать ногу у колена и завязать тесемки, Коляндрик вынес в сени таз с водой, в котором она перед этим тщательно с мылом промыла царапину.

— У вас ведь живет синеглазая красотка из Ленинграда? — сказала Лена — Манекенщица или артистка? И этот высокий, который наших мальчиков, как котят, раскидал в лесу?

— Пойдем, я покажу, где тебе переночевать, — грубовато сказал Геннадий, — А утром сдам тебя участковому… Вы мне причинили урону минимум на сто рублей.

— Я тоже пострадавшая, — ничуть не испугалась Лена. — И потом, ты сам сказал, что я — твой трофей.

— Бойкая ты на язык…

— Неужели вы женщину обидите? — насмешливо произнесла она. — Воюйте с мальчишками, а я тут с боку припеку. Трофей и больше ничего!

В темноте Снегову пришлось взять ее за руку. Ладошка у нее была маленькой и теплой, да и вся она кругленькая, крепкая, как репка. Это он еще там, в лесу, заметил. И слишком уж говорливая… Неужели не врет? И впрямь у нее дочь Ада?..

На чердаке лампочка перегорела, а в комнатке на письменном столе была лампа. Здесь Николай вечерами работал. На столе остались папки, несколько рукописей, журналы и газеты. Включив Свет, Геннадий кивнул на широкий диван-кровать.