Валерий Роньшин - Игра в дурака [сборник рассказов]

Жил–был человек по фамилии Хрюкин. И вот как–то раз ему в голову ударила мысль. Да так сильно, что он даже на пол полетел. Лежит Хрюкин на полу и удивляется: «Ну и шарахнула!»

А мысль была такая:

«Все люди на 99 % состоят из воды и думают, что живут. А на самом деле их давно выпили».

С этой мыслью Хрюкин побежал к Шпензикову.

Прибежал и давай кричать:

— Шпензиков! Шпензиков! Вот мы на 99 % состоим из воды и думаем, что живём. А на самом деле нас давно выпили.

— Хрюкин, — небрежно говорит Шпензиков, — я этой мыслью ещё вчера подумал.

— И что теперь? — спрашивает Хрюкин,

— А теперь, — с важностью отвечает Шпензиков, — нас п ереваривают.

— А когда переварят, тогда что? — снова спрашивает Хрюкин.

— А вот что, — сказал Шпензиков и продекламировал стихотворение японского поэта Ниссы:

Круглится

Ямка от струйки мочи

Снег у ворот

Придя вечером домой, Пищалкин ахнул от неожиданности. М ебели не было! На полу валялся чужой грязный матрац. Блёклые обои — тоже чужие — свисали со стен клочьями. Подоконник был усыпан окурками.

Из кухни доносились голоса. Пищалкин поспешил туда.

За столом сидели неопрятного вида женщина в застиранном халате и лысый молодой человек. На столе — начатая бутылка вина, открытая консервная банка со шпротами, куски хлеба…

— Кто вы такие?! — закричал Пищалкин.

— А сам–то ты кто такой?! — закричала в ответ неопрятная женщина. — Пришёл тут!.. Разорался!..

Пищалкина трясло от негодования.

— Я здесь живу! Это моя квартира!

Лысый молодой человек наколол на вилку шпротину и отправил в рот.

— А вы знаете, — снисходительно произнёс он, — что можете тут жить только с согласия ответственного квартиросъемщика? То есть её покойного мужа, — указал он на неопрятную женщину.

— Да что ты с ним разговариваешь! — взвизгнула та. — Не видишь, что ли — он поддатый! — Женщина уставилась на Пищалкина пьяными глазами. — Ты здесь не живёшь! Понял?! Так что заткнись! А то счас ментов вызову!

Лысый молодой человек криво усмехнулся.

— Пуска–а–й мужичок поговорит, — сказал он, ковыряя спичкой в зубах. — Заба–а–вный дядечка.

— А вот мы сейчас увидим, кто из нас забавный, — засуетился Пищалкин, озираясь в поисках телефона. — А вот мы сейчас…

Телефона нигде не было.

…Ужинал Пищалкин в буфете на вокзале. Он жадно пил тёплый кофе, закусывая чёрствой булкой. Потом сел на скамейку в зале ожидания. Идти было некуда.

Этот рассказик не представляет из себя ничего особенного. Хотя бы потому, что в нём абсолютно ничего не происходит. Просто идёт дождь.

Мелкий такой. Моросящий.

Правда, здесь имеется герой. Вернее, героиня. Она сидит у окна. Имени у неё нет. Сколько ей лет — непонятно.

Героиня сидит у окна. За окном моросит дождь.

О чём героиня думает?.. Да ни о чём не думает. Вернее, она думает: «Когда же он кончится?» (Имеется в виду дождь).

Вот, пожалуй, и всё. Как я и предупреждал, рассказ не представляет из себя ничего особенного.

Так что можете его не читать.

Мужчина с бьющимся сердцем ждал звонка от женщины. Он ждал его уже тридцать лет. Ему всё время казалось, что вот–вот зазвонит телефон, он снимет трубку и приятный женский голос скажет:

— Вы знаете, я вас люблю.

Однажды телефон зазвонил. Мужчина с бьющимся сердцем схватил трубку.

— Это баня?! — спросил пьяный голос.

Сердце мужчины упало и разбилось на миллионы осколков.

Жил один водитель трамвая. А время уже за полночь. Поднялся он к себе на третий этаж. Позвонил.

— Кто там? — спросила жена.

— Я, — ответил водитель.

— Вы ошиблись, — сказала жена.

Водитель ехал на своем трамвае по пустынным улицам ночного города.

«Ошибся, — думал он. — Я — это кто–то другой».

Папа бросил маму. Мама упала и покатилась с нервным смехом по лестнице. С тех пор нервный смех преследовал её всю жизнь.

В среду утром он спустился к почтовому ящику за газетой и неожиданно умер. В пятницу его хоронили. На кладбище было человек десять. Похороны закончились быстро. Все разошлись по домам. А он остался лежать в могиле.

В газете, которую он так и не успел вытащить из ящика, в гороскопе на его знак было сказано: «Наибольший успех вам сулит среда».