Всеволод Фабричный: Самоед

В тот день у Пещерного Человека на обед был овощной суп в банке, но не было ложки. Он ел суп руками, умело зачерпывая его лодочками ладоней и рассказывал мне о том, что вечером к нему должна прийти таинственная незнакомка, которую он встретил накануне и что по такому случаю необходимо не забыть вымыть туалет. Она так и не пришла. Рандеву не получилось. Вообще Пещерному Человеку не везло с женским полом… По его словам — он не знавал девичьего внимания уже семь лет. Было ему тридцать шесть. Он постоянно говорил о сексе и пытался завести знакомство с каждой бабой в общественном транспорте и на улице. Заплатить дешевой проститутке он не хотел, объясняя, что желает «по любви», да и денег у него не было. На складе мыла платили зверски скромно.

Однажды, когда мы на обеденном перерыве сидели около склада на подстеленных картонках — рядом на шоссе случилась мелкая авария. Столкнулись две машины. В одной из них была молодая девица. Пещерный Человек бросился к ней, чтобы спросить — нет ли у нее травм и увечий. Но не смог ничего сказать — крупнокалиберные, налитые груди, натягивающие короткую летнюю кофточку пострадавшей так поразили его, что он не мог отвести от них взгляда, потоптался на месте и пошел назад на свою картонку.

Он не пропускал ни одной фотографии симпатичной девушки в бесплатных газетах, которые кто–то притаскивал на работу и лучшие из них уносил с собой в туалет. Один раз я обнаружил газетную фотографию спортсменки–бегуньи аккуратно разложенную на бачке унитаза.

Пещерный Человек любил фильмы Тарковского и классическую музыку. Однако при этом он имел завидные познания в области андерграундного панка и хардкора, которым видимо увлекался в молодые годы. Он любил кофейные напитки со льдом и шутки, касающиеся венерических болезней.

Многие сотрудники с завидной постоянностью называли его гомосексуалистом и извращенцем. В глаза и за глаза. В то время Роберт жил вместе с каким–то молодым человеком и на паях с ним платил за квартиру. Шуткам не было конца и предела. Фантазия людей отягощенных скучной, рутинной работой не знает стыда. Что только не придумывалось про Пещерного Человека и его друга! Маркиз Де Сад не смел бы и подумать о таких проделках… Пещерник же не обращал никакого внимания…

Это прозвище дал ему не я, а молодой индус–наркоман со сломанной и плохо сросшейся потом рукой. Индус этот и сам был порядочным персонажем…Его заветная мечта состояла в том, чтобы насиловать молодых девиц на глазах их матерей. Это была злобная, подлая мразь не лишенная однако некоторого обаяния… Как он сообщил мне — самая большая удача его жизни была смерть отца, который в страшных муках загнулся от цирроза. После папашиной кончины он унаследовал его машину. Надо сказать, что ко мне он относился со странным и непонятным мне уважением и сказал что я имею полное право брать ключи его наследственного автомобиля и в любое время рабочего дня угощаться виски или водкой, которая никогда не переводилась на захламленном заднем сидении.

У себя дома индус держал тарантула и периодически покупал ему живых мышей. Он ежедневно опаздывал на работу потому что проводил ночи со своей подругой накачиваясь ромом, нюхая кокаин и познавая всевозможные плотские наслаждения. Утром он шатающимся коричневым призраком приступал к своим обязанностям — упаковке заказов. Пещерный Человек паковал вместе с ним и доводил индуса до белого каления уже одним фактом своего существования. Когда индус бывал особенно не в духе, а именно «аки лев рыкающий» — Пещерный Человек видя это начинал плясать и петь французские песни невероятно противным фальцетом. Это была удачная месть за индусовские оскорбления — тот просто кипел розовой пеной…

Но я отвлекся! Как же выглядел Пещерный Человек?

А вот как: огромная голова с короткой стрижкой под горшок и покатым неандертальским лбом, непропорционально короткие ноги, крупная бородавка на верхней губе похожая на круглый кусочек дерьма и при этом постоянно слезающая с ушей и подбородка кожа, которую Пещерник периодически отрывал лоскутками и тщательно осмотрев скатывал пальцами в воскообразные шарики. Кожа слезала потому, что Пещерник каким–то образом подхватил дрожжевую инфекцию — кандиду. Он часто подходил ко мне и, издавая запах прогорклых дрожжей, печально говорил:

— Кандида, дружище, это на всю жизнь.

Он родился в Монреале и прожил там до двадцати лет. Французский акцент остался с ним навсегда. Его отец застрелился, когда он был еще ребенком. Наркотики, алкоголизм, долги и депрессия — хороший набор для отца, чтобы начинить свою седеющую голову свинцом. Мать его была либеральной женщиной и часто покуривала марихуану вместе с сыном. Пещерный Человек говорил мне что курить и пить с матерью — это последнее дело и хуже этого ничего быть не может.