Павел Мухортов - Повести и рассказы

Я стала избегать с ним встреч, он запил (может и не я тому причина). После сильной дозы он замерз в лесу, когда рисовал. Я долго не знала, что случилось, и когда мне рассказали… Ты сам знаешь, что бывает с человеком в таком случае… Как я казнила себя.

Две человеческих жизни на моем счету за какой–то год… А дала себе слово; никогда, ни с кем, ничего серьезного. Вообще я не могла ни на кого смотреть. Но жизнь есть жизнь: новые знакомства, новые друзья, новые встречи. Я начала играть чужими чувствами, играла с жизнью и с собой. Часто это н надоедало, я бросала, потом все началось снова и снова. Родители уже приехали, жила с ними. Довела мать до инфаркта, поссорилась с отцом, брат начал меня презирать. Чем больше я веселилась, тем хуже складывались отношения дома; все дальше и дальше отходила от родных. Вот так я и жила, кружила головы, брала подарки (хотя не нуждалась ни в чем), а потом убегала к другим, но все же я была лишь игрушкой для тех, кто играл мной, и больше все–таки играли мной, чем я. Так и попала в компанию, которая знает тебя. Дальше ты почти все знаешь.

Теперь я не могу жить иначе без этих огней, без музыки: в то же время, как это все надоело! Эта пустота, серебряный дождь, мишура… Временами я бросаю наскучивший образ жизни, отвлекаюсь поездками на природу. Но, в основном, там то же самое, только другие люди — художники, но они мне ближе по духу, в нас хоть есть что–то общее. Хотела поступить в университет (отец нашел там протеже), то моя гордость не позволила подать документы туда. Уехала тайно в другой город поступать на юридический… и не поступила… Не захотела стать подружкой женатого человека. Год после школы потеряла, работала в суде. Не следующий — опять–таки тайно от родителей поступила в сельхозинститут. Зачем? Черт его знает. Я никогда не продавала себя, но свою жизнь считаю низкой, потому что я предала любивших меня людей. Виктор (это художник), он был понял, простил меня, а Сергей, этот наивный юноша, который верил мне — нет.

Моя мать, хотя я ей ничего не сообщаю, обо всем узнает и старается побыстрее выдать меня замуж, но это так глупо.

Нет утешения иного.

Такого нет добра и зла,

Чтоб повторить былое снова,

И я поэтому светла…

Но нет уже той чистой девчонки, есть совсем другая. Мне кажется, что я уже не способна любить и это хуже всего. Я удивляюсь, как, могут люди после своей трагедии так быстро все забывать. Но смотрю на себя и задаю тот же вопрос: как я могла? Позвонила тебе во второй раз потому, что увидела в тебе что–то особенное. После первой встречи я даже начала питать к тебе какие–то чувства (может жалость?) Но уже тем же вечером все улетело вместе с вихрем музыки на вечеринке. Но я должна была рассказать тебе все, я дала себе слово, и сдержала. Потом вторая и третья встреча. Не удивляйся, ты мне понравился, и я даже попробовала убедить себя, что это новая любовь. Но во всяком случае мне не безразлична твоя судьба и я хочу, чтобы ты нашел себя в этой жизни.

Еще немного о себе: иногда кажется, что я только начинаю свою жизнь, что можно на все плюнуть и начать заново, можно сбросить эту мишуру, но убежать от себя невозможно. Сейчас у меня есть одна единственная мечта; работать в детской комнате милиции с трудными подростками. Только этим я и живу. Институт собираюсь бросить, хочу получить юридическое образование.

Насколько я понимаю, у тебя идет сейчас внутренняя борьба, что победит, то и останется на всю жизнь. Гете сказал: «Добро потеряешь — немного потеряешь, честь потеряешь — много потеряешь, мужество потеряешь — все потеряешь».

Тебе желаю больше мужества и реального оптимизма, а доброты тебе не занимать.

Вот и все, что я хотела сказать и рассказать о себе. A теперь для тебя. Но в письме этого писать не хочу. Это очень важно, позвони мне, если пожелаешь. Телефон найдешь на конверте в графе — индекс отправителя.

P. S. Меня не пугает, что письмо может быть прочитано еще кем–то, мне все равно (где наша не пропадала?). Не боялась я и того, что шла на встречу с неизвестным. Если ты разнесешь его содержание, ты обманешь самого себя. Не так ли? Меня обмануть уже невозможно. Н ты не сделаешь этого, так как мне кажется, что я поняла тебя лучше, чем ты понимаешь себя.

С. П.»

Геннадий только теперь заметил, что забыл прикурить сигарету, фильтр которой бесполезно жевал в зубах. Он воткнул сигарету в пепельницу, положил листы на колени и, откинув голову назад, закрыл глаза…