Павел Мухортов - Повести и рассказы

Геннадий хотел мило, тактично отказаться. Но тогда бы девицами занялся Хомяков, а Генке вполне хватало и двоих негодяев, чтобы приписаться третьим. И он решил повернуть все так, чтоб девушки вообще ушли из ресторана.

Почему–то захотелось смеяться, волны радости предательски подкатывали, готовясь с головой выдать обладателя. Генка прикусил щеку, встал, направился к девушкам и подсел к ним.

— Извините, девушки. А вам исполнилось двадцать один?

Они расхохотались, оставив вопрос без ответа.

— Отставить, поставим вопрос так: переступили ли вы порог совершеннолетия?

— Разве это так важно? Или это новый способ знакомства? — уверенно прозвучал контрвопрос.

Ткачук сделал серьезное лицо.

— Честно говоря, дело в том, что по долгу моей службы, кстати, на западе подобная служба называется «Полицией нравов», так по долгу моей службы обязан…

— Все ясно, — перебили девушки Генку, погасив улыбки и pacтерявшись, видимо не зная что делать, смотрели по сторонам.

— Вы меня не выслушали до конца. Нехорошо перебивать старших, — продолжал Ткачук. — Обязательно постарайтесь быстренько покинуть это заведение.

Он встал и, не раскланиваясь, вернулся на свое место.

— В чем дело? Упираются? — высокомерным удивленным вопросом встретил его Хомяков.

— Да нет, малолетки. Еще нет и восемнадцати.

Когда он это говорил, за его спиной девицы, поминутно оглядывались, покидая зал. Дальнейшие расспросы прекратились.

— Ты осмотрителен. Это похвально, — Ходанич не особенно расстраивался.

Расплачиваясь, он щедро дал официанту на чай, не взяв сдачи. Выпил он много, но пока держался на ногах крепко. И все–таки Генка садился в машину не без опаски. Но отказываться было не в его правилах. Как ни странно, Олег ехал медленно, строго соблюдая дистанцию и не нарушая правил дорожного движения.

— Брат лихой, мы тебя подбросим до хаты, а нам нужно решить с Васеном кое–какие вопросы. Завтра заскочи часиков в семь вечера к нему.

Геннадий с удовольствием вылез из машины и, чтобы набраться сил и терпения, а завтра вновь окунуться с головой в мерзость ради выполнения поставленной перед своей совестью задачи, направился домой. Перед сном долго читал Гоголя.

Томясь ожиданием, Василий коротал время у подъезда. Подошел Генка. Он точно рассчитал, когда нужно появиться, чтобы составить о себе доброе представление, поскольку и Хомяков и Ходанич ценили пунктуальность.

Ветер бросался в оконные стекла, путался и гудел в антеннах домов, выжимал слезы. Стянутое наигранной маской лицо Геннадия горело от волнения. Дождь не унимался. Но Генка спокойно посасывал фильтр сигареты, сказывалась армейская закалка. Он обдумывал свои действия чтобы как можно естественнее сыграть предстоящую роль потерянного человека, которому предложили ценой измены собственным принципам спасительный вариант. Васька не дождался Ходанича и поднялся к себе домой, а Генка остался. Он облизал потрескавшиеся губы и услышал как где–то сзади, за кустами, скрипнули тормоза. А потом увидел, как остановилась машина, и на тротуаре показался Ходанич с букетом в руках. Цветы среди зимы всегда бесподобно. Ходанич снял шапку–грибок, поправил прядь волос и, сделав шаг потеряв равновесие на гололеде, шлепнулся навзничь. Букет превратился в метелку.

— Давай руку! — преодолевая омерзение, Генка протянул руку растянувшемуся человеку.

Покряхтев, Ходанич вцепился в шершавую ладонь Геннадия. Встал. Отряхнулся, оценивающе осмотрел себя, с сожалением отшвырнул сломанный букет и, не поблагодарив, недовольно сказал: — Откровенно не верил, что придешь. Но вижу, — он потрепал грубо Генку по плечу, — ошибся. Где Хомяк?

— Не дождался.

— Тогда вперед.

Ходанич толкнул дверь и с возбуждением, дрожа и не разжимая зубов, заговорил о том, что из Одессы привалил какой–то Джуба, жадный, но нужный человек; из чего можно было заключить, что он крупная фигура в махинациях по импортным зажигалкам.

— Я его, конечно, спросил, — все больше распаляясь, говорил Ходанич, — сколько их у него. Ответил: «Двадцать единиц. Толкаешь?» А сколько с каждой хочешь? Отвечает: «По червонцу». Мы не примем его условий. Мы поставим свои, а если упрется, то отправим без особого труда в места…

Ходанич рассмеялся, и у Генки по спине пробежали мурашки. «Да такой не остановится ни перед чем, если запахло деньгами». Вот и знакомая квартира, Ходанич приходил сюда как домой в любое время дня и ночи, поднимал Хомякова с неизменным «Хопчик, я подкатил» растворялся в темноте. Так он поступил и сейчас.