Павел Мухортов - Всякая всячина. Маленькие истории, возвращающие нас в детство

Тишину сумерек нарушают то резкие, обрубленные удары по струнам гитары, то гордый и грустный их перебор, и к голосу инструмента подстраиваются мальчишеские голоса. Их песни обо всем и ни о чем. Сначала ребята поют натянуто, но через несколько минут они войдут в образ своего героя, и их уже ничто не сможет остановить. Беспредельно далеко разносится плачь гитары, и дворовая песня проходит все преграды: ни закрытые окна, ни крепкие стены домов не спасут от нее. Однако кому–то завтра рано вставать и нужно выспаться. И кто–то, не выдержав, выйдет на балкон, чтобы криком разогнать «хулиганов». Иногда помогает. Неспокойная толпа переберется в соседний двор, чтобы и там «испытать нервы» его обитателей. Что поделаешь, детство — хочется кричать и беситься.

Александр Петрович любит подышать вечерней свежестью под сенью душистых деревьев. Порой ему кажется, что аромат тоненькими струйками стекает с их стволов и плывет по аллее, как плывет утренний туман по реке. И сегодня, как обычно, Александр Петрович отправляется в городской парк.

Он идет, слушая тишину, вспоминая далекие и близкие годы детства, войну, свою первую любовь, друзей, всю свою жизнь. Он и не замечает кучки ребят, не замечает сначала их шумного занятия. А ребята целеустремленно бросают вверх камни, стараясь разбить фонарь на столбе. И только мгновенно опустившаяся густая темнота заставляет его вернуться из воспоминаний.

… По аллее летел веселый смех, и множество ладоней аплодировали кому–то. За свою жизнь Александр Петрович ни разу не прошел мимо хулиганов. И сейчас он, моментально разобравшись в ситуации, быстрыми шагами спешил на детские, беспечные, крикливые голоса.

— Это что же вы делаете?! А? Это же хулиганство… Вот я вас сейчас, — старался более громко и грозно прикрикнуть он, — сейчас всех в милицию сдам!

Мальчишки как от выстрела ринулись врассыпную, но кто–то прокричал: — Стойте! Нет милиции! Это какой–то старикашка на пушку берет. Ему не за нами гоняться, а самому пора бы от инфаркта убегать.

Ребята сбавили бег, остановились. Боязливо и внимательно пригляделись и, сначала одинокий, а затем все нарастающий смех опять разнесся по парку.

«Совсем еще дети, — подумал про себя Александр Петрович. И с неожиданным теплом вдруг добавил про себя, — совсем как и мы тогда, в далеком двадцать девятом. Хоть и помогали тогда взрослым, а также озоровали по–детски; как и они». Нестерпимо захотелось поговорить с ними, ощутить себя снова ребенком.

— Ну, чего испугались? Идите сюда, — позвал он их, и сам пошел навстречу, ускоряя шаг к злополучному столбу.

— А мы и не испугались, вот еще! Было бы кого, — ответили ему голоса, и ребята полукругом подошли к нему. Теперь Александр Петрович разглядел их повнимательнее. Четырнадцать, пятнадцать лет, юнцы, а в глазах уже светится уверенность, даже какой–то гонор, а держатся все–таки с опаской.

— Ну, чем вы тут занимаетесь? Прохожих пугаете в поздний час?

Ребята ухмыльнулись.

— А кто это такой меткий у вас? — Александр Петрович взглянул и указал на разбитую лампочку, — да, не волнуйтесь, я просто из интереса, сам когда–то не прочь был пошкодить… Точный был бросок.

— Да, пустяки! — первым вступил в разговор белокурый, высокий и худой паренек.

Наступило молчание, чтобы хоть как–то его нарушить, Александр Петрович посмотрел на часы и заметил, что время уже одиннадцать и не поздновато ли, не будут ли родители волноваться.

— Так ведь каникулы. На то оно и лето. Да и вместе мы все, ничто не страшно.

— А я и не говорю, что должно быть страшно. Вот когда идешь в атаку и шаг за шагом приближаются вражеские окопы, и когда видишь как мелькает автоматный огонек тебе в лицо, и пули свистят над головой, а ты идешь только вперед — вот тогда страшно и то только в первые мгновения и после боя, когда осознаешь все пройденное.

— Это вы о фронте? — спросил опять тот же высокий мальчишка.

— Да, о войне. Но давайте познакомимся что ли, для начала. Меня зовут Александр Петрович, — и он протянул руку своему, пока единственному, собеседнику.

— Виктор, — неуверенно ответил тот и тоже протянул ладонь.

— Ну, а вы, что притихли?

— Саша.

— Сергей.

— Тоже Серега.

— Иван.

— Роман.

— А где же Леха? — Виктор вопросительно взглянул на ребят, потом вокруг. — Вот тебе и на! И след простыл, ну и трус! — больше себе, чем остальным сказал один из ребят.

— Это что же за Леха такой? — Александр Петрович хитро посмотрел на ребят, в голосе его слышались добрые, подтрунивающие нотки.