Михаил Однобибл - Очередь

Когда учетчик выпутался из клубка тел, подземные толчки прекратились. Они возобновились на следующий день, но учетчик уже знал их природу. Во дворе ревел, дребезжал, грыз землю старенький экскаватор. Такая обыденность поначалу страшно разочаровала учетчика. Но через пару дней он понял, что рытье траншеи не менее важно, чем неслучившееся землетрясение. На это указывало и поведение швеи. Вопреки всегдашнему безразличию к событиям внешней жизни, не касавшейся ее в принципе, она первой объявила учетчику новость: «Говорят, в здании надолго отключат воду, течи труб пересохнут. Надо сделать хотя бы маленький запас воды. Может, Немчик поможет? Не мне, всему изолятору. Попроси своего дружка». Учетчик согласился.

Однако Немчик некстати пропал. Наверно, нашел достойного противника, о ком всегда мечтал, и погрузился в раж шахматных баталий. Между тем события, начавшиеся рытьем траншеи во дворе, стремительно развивались. По наущению сантехника, обследовавшего ветхие трубы учреждения Ко.5, город решил поменять их на новые. Траншея подошла под здание. И в один прекрасный день рабочие отбойным молотком пробили в цоколе брешь. Ее тусклый отсвет падал на стену в конце коридора, в который выходила дверь 40 кладовой. Теперь учетчик знал, куда идти, но подвальщики и близко не подпускали его к пролому. В отношении него продолжало действовать негласное суровое предписание, он чувствовал, что нарушением было даже то, что он видел свет. Впрочем, пролом цоколя потряс все подвальные устои.

По изменениям в поведении подвальщиков, по отрывочным репликам встревоженной Майи учетчик составил представление о происходящем у пролома в разное время суток.

Пока трясущийся от натуги экскаватор вонзал в землю ковш, пока отбойный молоток разбивал асфальт и бетон, пока сварка резала и варила трубы, пока рабочие вынимали из земли старые сети и прокладывали новые, пока машинист экскаватора менял лопнувший от натуги гидравлический шланг, пока чинили дряхлый компрессор, пока неспешно обедали и распивали на дне траншеи бутылку вина, – словом, пока штатные работники жилищно-коммунального хозяйства что-то делали у пролома, они своим присутствием поддерживали относительный порядок. Уличники из хвостов очереди по ту сторону пролома кругами ходили вокруг рабочих, но боялись путаться под ногами, только украдкой охотились за случайными находками. Всему, что рабочие выкапывали из земли и бросали за ненадобностью, очередь находила применение. Обрывку проволоки, огрызку трубы, ржавому печному утюжку, давно вышедшему из употребления в городе и в деревне. Очередников с внутренней стороны пролома поглощал дележ кусков толя и колючей стекловаты, валяющихся в подвале после вскрытия старой теплотрассы. Всему находилось применение за исключением горьких попок магазинных огурцов. И все знали свое место.

Но когда вечером, по окончании рабочего дня, служащие расходились по домам, у пролома закипали страсти, начиналось яростное противостояние. Открывшийся прямой путь из хвоста в чрево очереди, притягивал уличников, как открытая рана. С обеих сторон, изнутри и снаружи, пробоина кровоточила очередниками. Хвост очереди норовил, минуя подъезд, вторгнуться в подземелье. Подвальщики, наоборот, пытались зарастить рану живым заслоном. Чахлые от подземного мрака и затхлого воздуха стояльцы неотлучной очереди были слабее резвой мускулистой улицы. Но защитников в проломе стояло больше, их укрепляло сознание своей правоты, они отражали посягательство на основу основ, на сам порядок стояния очереди. По этой причине сторону подвальщиков приняли этажники, тревога головы очереди была понятна: из подвала бунт хвоста очереди мог вырваться на лестницы и достичь порогов кадровых приемных. Этажники пытались остудить горячие головы уличников, шипели на них из лестничных окон и кидались, чем могли. Только что у них было, у этих птиц небесных! Одна мелкая карманная кладь. Этажники изготовились шагнуть в кадровую дверь, а в нее не пускают с большим багажом, за ней любят легких. Голова очереди избавлялась от лишнего хлама и несла вверх только необходимое. Жалко кинуть в уличную грязь заветный подарочек, который пронес через все тяготы и лишения очередестояния, чтобы задобрить кадровиков на собеседовании! В итоге, этажники помогали подвалу морально, взывали к совести бунтовщиков, грозили страшными карами и бедствиями для всей очереди.

Но лукавые уличники не слышали их или делали вид, что не слышат. Они накапливались на дне траншеи, как толстые басовитые шершни у летка в улей, и вдруг атаковали проем. С разгона нападавшие пытались вклиниться как можно глубже под здание, а когда их все же выталкивали обратно, они цеплялись за ближних подвальщиков, чтобы утащить их с собой за стену и вырвать клок живой очереди. Оборонявшиеся шли на любые жертвы, чтобы удержаться в очереди. Израненных защитников подвала доставляли в Майин изолятор. Их вид красноречивее слов говорил о ярости борьбы на линии противостояния.