Вильям Козлов - Чёрные ангелы в белых одеждах

Может, и из дворца на углу Невского и Фонтанки вот так же будут выкуривать партократов? — подумал Юрий Иванович. Термин «партократы», как и «партолигархия» капитально вошел в обиход средств массовой информации. Очевидно, партчиновники, сидевшие тихо, как мыши, в захваченных после переворота в семнадцатом дворцах и особняках, чувствовали себя не очень-то уютно. Все больше людей начинали видеть в большевиках корень всех всенародных несчастий в стране. Он больше задерживаться не стал и прошел в здание. К нему было метнулись двое в штатском, но, по-видимому, узнав, что он здесь работает, беспрепятственно пропустили. Юрий Иванович не удержался и сказал:

— Беспокоят безработные?

Плечистый щекастый мужчина в сером костюме, но без галстука, окинул его неприязненным взглядом и проворчал:

— Откуда я знаю: безработные они или хулиганы?

— Ясно, бездельники, — откликнулся из пустующего гардероба в просторном вестибюле седой коренастый мужчина — типичный пенсионер из военных — Нет на них крепкой руки! Раньше бы такого безобразия на улице не допустили.

— Вы имеете в виду времена Лаврентия Павловича Берии? — на ходу спросил Юрий Иванович.

— Власти у нас нет, вот в чем беда, — угрюмо уронил швейцар, — Одни временщики… Где это видано, чтобы главу государства мазали на портрете по личности красной и черной краской? И обзывали нехорошими словами?

— Красный флаг с серпом и молотом сбросили со здания, — обернулся к нему Хитров. В него тоже будто бес вселился, знал ведь, что старик не разделяет его взглядов, а вот не остановиться!

— Эту красную тряпку? — ошарашил его тот, — Нужен, мил-человек, расейский флаг, без этого серпа и молота. Этими инструментами столько людей погубили!

— Я с вами согласен, — улыбнулся Юрий Иванович и зашагал по длинному коридору к своей двери. Если у старика-швейцара еще и было негодование и осуждение, то этого Юрий Иванович не заметил ни у толпы с плакатами, ни у пария, сорвавшего флаг, ни у молодого милиционера, равнодушно сгонявшего его с крыши. Какая-то всеобщая апатия, именно равнодушие, будто все по какой-то обязанности пришли сюда и играют здесь в демократию, демонстрируют свое право на митинги и забастовки. Или советские люди не привыкли к подобному выражению своих чувств, своего возмущения, или им просто все надоело и от нечего делать они идут туда, где ожидается какая-то заварушка? Безработных-то в городах становится все больше. А скорее всего, поддаются на призывы и уговоры разных мелких политиканов-негодяев, которые руками толпы стремятся вызвать в Питере беспорядки и скандалы. Тем же вечером обязательно покажут в «Телефакте» или в «600 секундах» это сборище, а может, и во «Времени». Те, кто организует демонстрации и митинги, называя их стихийными, на самом деле заранее все тщательно готовят и сообщают фотокорреспондентам. «Суета сует, все одна суета…» — подумал Хитров, открывая дверь в редакцию.

Будто на крыльях летел к университету Юрий Иванович. Он широко шагал по набережной мимо Летнего сада, Зимнего дворца. Хитров окончательно решил, что больше тянуть нечего, сегодня он сделает по русскому обычаю предложение Маше Белосельской. Интересно, а куда подевалась вторая половина ее фамилии: Белозерская? Потомственная княгиня будет его женой… Впрочем, дед его Арсений Владимирович тоже выходец из дворян. Тучи линкорами наползали на Стрелку Васильевского острова со стороны Финского залива. Над головой торопливо бежали серые клочья предгрозовых облаков. Вдалеке в сгустившейся сини посверкивали молнии, но грома не было слышно. Нева потемнела, появились белые гребешки на мелких волнах. Речной трамвай нырнул под Дворцовый мост и долго не появлялся с другой стороны, наконец величаво выплыл и, плавно поворачивая к причалу, стал совсем сбавлять ход. Налетел порывистый влажный ветер, он игриво заворачивал подолы платьев и юбок у женщин, гнал по асфальту окурки и конфетные обертки, подхватил парящую над мостом огромную белую чайку и лихо зашвырнул еще выше, к самым облакам. На Ростральных колоннах, облитых багровым отблеском прячущегося в сгущавшихся облаках солнца, не видно пылающих факелов. Может, их ветер погасил? Поглядывая на грозно темнеющее небо, прохожие торопливо спешили перейти через мост, здесь особенно вольно разгулялся ветер, он свистел в переплетьях фигурной чугунной решетки, раскачивал троллейбусные провода, набрасывался на прически мужчин и женщин, залепляя им глаза волосами. И лишь один Нептун с трезубцем вес так же величественно сидел на своем тропе под Ростральной колонной и равнодушно смотрел на разгулявшуюся стихию. Все это нараставшее буйство ветра и воды и было привычной стихией морского божества.