Вильям Козлов - Чёрные ангелы в белых одеждах

«Об этом тоже нужно будет написать в Русской газете!» — решил Вадим Андреевич, подходя к громадному серому зданию в стиле модерн, где помещались сразу несколько книжных магазинов и магазин спорттоваров. Теперь рынок диктовал свои условия: ранее расхваленные подхалимами-критиками книги «литературных генералов» продавались ниже номинала на распродаже, а книги неизвестных по литературным газетам писателей стоили по десять-пятнадцать, и даже по тридцать рублей, как, например, В. Пикуль, который, кроме злобной ругани от критики, ничего доброго не получил от Союза писателей. Год травили талантливого литератора, но, оказывается, читателей не обмануть: они с самых первых книг полюбили хорошего русского писателя и продолжают любить, несмотря ни на какие катаклизмы в писательском мире. И нет ему по коэффициенту популярности равных в СССР. А все раздутые критикой генералы, нахватавшие званий лауреатов и правительственных наград, притаились на своих роскошных дачах и стыдливо помалкивают, а как же иначе? Ведь они хвалили загнивающий строй, начиная с семнадцатого года, прославляли тиранов и дураков, занимающих высшие государственные посты, за что их щедро награждали и подкармливали. Меняются времена, и во всем этом хаосе в стране есть и положительные моменты, по крайней мере с глаз обманутого народа спала серая пелена, которую десятилетия усердно ткали, как пауки паутину, продажные литераторы и работники культуры. Может, и с них скоро потребуют ответа за содеянное? К тому, что сейчас творится с стране, и они приложили свою руку. Лишат званий и наград? Короли-то оказались голыми, даже без фигового листка, прикрывающего срам.

— Вадим! Не помню, как тебя по батюшке? — услышал у входа в «Букинист» Белосельский. — Вот так встреча! Сколько лет: десять-пятнадцать мы не виделись?

Перед ним стоял на тротуаре бывший редактор «Великопольского рабочего» Петр Семенович Румянов. Сильно постаревший, некогда щегольские черные усики стали седыми, обвислыми, небольшие мутно-серые глаза возбужденно поблескивали на круглом розовом лице. Румянову наверняка шестьдесят, наверное, на пенсии, но на вид крепок, бодр. Есть такой тип пенсионеров из числа отставных военных и бывших руководителей, которых, кажется, и время не берет. Плотные, крепкие, розоволицые, в традиционных по сезону габардиновых или ратиновых пальто с серыми каракулевыми воротниками, в пушистых кепках или ондатровых шапках, они повсюду, везде. Бесцеремонно делают замечания молодежи, влезают во все конфликты, командуют в длинных очередях, спорят с таксистами. У них всегда наготове блокнот с шариковой ручкой, чтобы тут же записать номер машины. Неизрасходованная энергия бьет в них ключом. Они не пропускают лекций в Домах культуры и Доме политпросвещения, читательских конференций. Охотно задают лекторам и писателям множество каверзных вопросов, спорят, возбуждаются по пустякам и, честно говоря, многим отравляют жизнь и портят настроение. Пишут во все инстанции, начиная с жилуправления и кончая ЦК КПСС. Особенное неудовольствие у них вызывают злоупотребления в торговле, хотя, когда сами были у власти и получали все в распределителях, этого не замечали и палец о палец не ударили, чтобы ворюг призвать к ответу. Тогда их лично это не касалось. И в газеты больше всего критических писем приходит именно от них. Они любят «Вечорку», всегда выстраиваются в очереди у киосков, дружно осуждают молодежь, ругают новое начальство и власти, уже позабыв, что совсем недавно сами были начальством и работали в райкомах и райсоветах.

Это первое, что промелькнуло в голове Белосельского, когда он увидел Румянова.

— Я думал, вы в Великополе, — сказал он, подумав, что сколько раз был в городе, а ни разу не поинтересовался судьбой бывшего редактора городской газеты. Признаться, и в редакцию-то он последние годы не заходил, потому что там и знакомых-то не осталось. Журналисты тоже стареют, уходят на пенсию, меняют работу, а на их место приходят выпускники, университетов, окончившие журналистские факультеты.

— Я еще в семьдесят пятом переехал в Ленинград, — стал рассказывать Петр Семенович. — Ведь у меня здесь родная бабушка, пережившая блокаду, у нее трехкомнатная квартира на улице Марата, рядом с Венгерским консульством. Жена не захотела терять жилплощадь, прописалась, а потом и меня уговорила переехать. Дело-то шло к пенсии…

— У вас же там дача была, — вспомнил Вадим Андреевич. Он каждую неделю возил туда редактора и его семью. Добротная, с комнатой наверху, зимняя дача, большой участок, неподалеку два озера с красивыми названиями: «Янтарное» и «Хрустальное».