Евгений Москвин - Падение [Сюрреалистический роман]

Мой ферзь:

— Цветы. Порох. Двоякая трактовка. Лев. Бред.

Его пешка:

— Цветы завяли.

Его ферзь:

— Прах.

Его слон:

— Очевидное заключение

Вторая пешка:

— Скрытый лев.

Его король:

— Бред. — Мат, падение!

Я должен уходить.

Я постучал. В прямоугольнике дверного проема появилась незнакомая высокая фигура — моим глазам как будто представилась широкая двухцветная картина темноты и резкого сияния.

— Кто вы? Что вам нужно?

Поначалу я опешил. Но потом тут же приказал себе сохранять душевное равновесие.

— Я друг Владимира Ивановича Агафонова. Вы, должно быть, его родственник или человек как–то с ним связанный…

Мужчина прервал меня:

— О ком вы говорите? Я живу здесь один уже пять лет.

— Не может быть!

В середине моего лба рождается тонкий промельк:

«Он лжет мне… они завладели моими рукописями и теперь хотят избавиться от меня, присвоив себе мою будущую славу… или они хотят… УНИЧТОЖИТЬ мою теорию!»

Я увидел, как дверь передо мной медленно закрывается.

— Нет–нет, стойте подождите!

Мужчина остановился. Я до сих пор не мог разглядеть его лицо, скрывавшееся в тени за плоскими очертаниями света, но знал, что теперь он вопросительно глядит на меня.

Мне нужно задержать его во что бы то ни стало. Иначе все, ВСЕ потеряно. Жалкие мошенники! Теперь я понимаю… они использовали меня!

— Я не мог ошибиться квартирой!

— Я уже сказал вам…

— Вы лжете мне… — произнес я не очень уверенно.

— Знаете что, господин…

Пока он говорил, я почувствовал, как моя правая рука сама собой сжалась в кулак.

— …убирайтесь отсюда куда подальше, — он качнул головой, и мои глаза ослепил свет эллипсовидной светло–зеленой люстры, на миг появившейся за его монолитным силуэтом.

Я прошипел с ненавистью:

— Вам не удастся обмануть меня… — и ногой заблокировал дверь.

Три часа назад я убил человека… и ничего не почувствовал. Думаю, во мне было больше жалости, когда я издевался над кошками… но и ее не было. Ничего не было! Это хорошо, это просто отлично, учитывая тот факт, что мне придется убить вас всех.

Я замечаю, что после совершения преступления человек начинает мыслить абсолютно по–другому. Прежде всего, видоизменяются логические ходы и ассоциативность. Они становятся такими же неожиданными, как порядок движений танцующей сороконожки.

Я тщательно обыскал квартиру старика… если она вообще когда–нибудь ему принадлежала. Клетка с канарейками исчезла; вся обстановка переменилась. И не было ни одной вещи, которая сохранилась бы с момента моего последнего визита. Даже мебель была абсолютно другая.

Я не нашел своих рукописей. Вернее сказать, я не нашел их в этой квартире.

Когда я снова оказался дома, что–то подсказало мне откинуть подушку на своей кровати… обе рукописи лежали там.

Старик Агафонов существовал только в моем воображении. Я подозреваю… что у меня шизофрения.

24‑е августа, 2:00 АМ

Моя комната была похожа на больничную операционную. Белесые волны электрического света громогласно трепетали в неподвижной атмосфере, пропитавшейся человеческой кровью. Труп лежал на двух сдвинутых столах, один из которых я принес из кухни. Между трупом и столами был постелен большой кусок полиэтилена, его края угловато свисали к полу.

В голове покойника зияла крупная дыра, похожая на жерло кипящего вулкана. Две тоненькие ниточки, красная и белая, были будто наклеены на края вскрытой черепной коробки — это твердая кость утопала в липкой пленочке крови. В глубокой емкости черепа виднелось рубиновое месиво мозга.

Вскрытие было закончено. Должен признать, я спонтанно принял решение провести его. У меня не было подходящих инструментов, кухонный нож и тесак, которые я использовал при вскрытии животного, разумеется, не годились; благо я вспомнил о столярном наборе, давно валявшемся без применения под кроватью. В основном меня интересовал человеческий мозг. Я сделал обширную анатомическую запись.

«НОВЫЙ ЗАМЫСЕЛ. Практическая часть»

Стр. 1

«Вторая часть данного философского учения будет содержать ряд практических замечаний к уже изложенному. Также в конце этой тетради имеются некоторые методические материалы, а также результаты ряда анатомических исследований животного и человека.

Для человеческих существ характерно постепенное привыкание к новым условиям. Именно поэтому до умерщвления индивиды, выбравшие второй путь развития, должны приучить свой организм к реализации поведенческих характеристик животных. Проще всего ориентироваться на домашних животных, ибо за последние несколько столетий человеку удалось получить от них необыкновенно важный, наглядный и необходимый, в данном случае, пример поведения. В частности, человеку следовало бы начать ходить на четырех ногах, (опираясь на полную стопу), пить дождевую воду из луж и канав и прочее… После умерщвления подобные вещи ему, конечно, уже не пригодятся, однако так легче организаторам Нового замысла будет подготовить его к физическому концу.