Валерий Митрохин - Афорист

На что Пиза изрек: «Перед камерой совсем не то, что вне камеры!»

— Ты бы хотел, чтобы все мы против солдат с голыми руками пошли?

— Да, брат! Во мне выросло лютое сердце. Я был ребёнок. У меня отец на фронте погиб за всех. Но я подчёркиваю: за них — потому что их больше, чем нас, в тысячи раз.

— Ты рассуждаешь, как самоубийца. Если последовать твоим призывам, нас останется ещё меньше.

— Не те времена. Международная общественность. Гаагский суд. НАТО в конце концов. Силы, которые не позволят им с нами расправиться. Мы останемся безнаказанными.

— Не вижу причин так напрягаться. Да и ни при чём тут все эти люди. Не они нас высылали. Да и высылали не за то, за что твой отец погиб, а за другое.

— За что же? Не бойся, говори!

— Были среди аборигенов пособники оккупантам.

— И среди иных тоже были такие.

— Но самый высокий процент был наш!

— Относительно нашей численности и только. Почему не выяснили по каждому случаю? Ведь имелись органы, которым вполне по плечу было разобраться, кто есть кто, и наказать только виноватых. Зачем они всех–то?!

— Режим был бесчеловечный.

— Не в режиме только дело. Подвернулся случай убрать нас всех отсюда. И при молчаливом согласии большинства населения нас и упаковали в «телятники». Для тысяч твоих соплеменников вагоны эти стали братскими гробами.

— Но мы ведь вернулись. Всё изменилось, Муст!

— Чтоб ты сегодня так вот говорил, я отсидел большую половину из того, что ты прожил, Вовс! Так что далеко не все. Многие остались в пустыне и за колючей проволокой.

— Ты всё о прошлом, а я думаю о будущем. И боюсь, если мы начнём, мы проиграем. И нас выселят, но уже навсегда, на тот свет.

— В молодости мне тоже казалось, что потеряли родину навсегда. Казалось. И всё равно я боролся. Как смертник. Придётся и тебе побороться.

— Хватит того, что ты полжизни потерял.

— Не потерял, а посвятил. Бог требует, скелеты предков вопиют: отмсти! И ты это сделаешь! Иначе не будет смысла в бытии нашем. И потомки не поймут и не простят нас.

— Если будут у нас они, потомки!

Выходишь из дому, а из подворотни, словно дешёвые шлюхи набрасываются на тебя: инфляция, безработица, стагнация… Втелющев на митинге

Чего вы хотите?! Я такой и другим стать не смогу, потому что у меня и социализма общая родина! Втелющев, газетная статья.

Родину отнять можно. Нельзя лишить Родины! Гений.

Афоризм — самое короткое стихотворение. Афорист — прежде всего поэт. Автор.

— Терпеть не мог расплавленного асфальта: липнет, воняет, — первое, что сказал Максимильянц, войдя в опорный пункт милиции.

— Ещё один философ, — констатировал изнывающий от жары дежурный.

— А теперь я готов целовать этот асфальт, — продолжал Максимильянц.

— Откуда ты взялся такой? — спросил дежурный.

Максимильянц ткнул пальцем в небо:

— Откуда не возвращаются.

Выбранные места из магнитофонного протокола по «Делу о похищении трёх бичей с целью их эксплуатации на Цикадийской яйле в качестве чабанов с такого–то числа апреля по такое–то число августа такого–то года». Записи эти были переданы автору его двоюродным братом, ведшим расследование этого преступления.

— Были до нас там ещё трое, — рассказывал Максимильянц.

— А поточнее не вспомнишь?

— Я помню, да и то смутно, только два имени: Шост и Шекс. Кажется, так их называли.

— Аборигены?

— Один точно — нет. А другой? Затрудняюсь сказать.

— А третий?

— К нашему появлению… они уже были не люди.

— Как понимать это «не люди»?

— Ну, потерянные они были к тому моменту. Один из них кое–как разговаривал. А те двое — только мычали.

— Как ваш сторож?

— Ым от рождения.

— С чего ты взял, что от рождения?

— Он травку не жрал. Он вообще не жалился никогда. Это я со слов Луи, его сестры. Он просто дебил.

— А что было потом?

— Они ушли.

— Куда?

— Вниз, куда ещё. Мы ведь их сменили.

— Ты уверен? Ты сам видел, что они спустились?

— Однажды мы пришли к хибаре, а их уже нет.

— Мог ли Ым убить их?

— Что? — испугался Максимильянц. — Нет! Только не это. Он мог побить. Но чтобы до смерти, нет! При всём при том Ым добрый малый. Птичек любит. Главное ему не перечить.

— Вооружён?

— Калашником.

— Как ты думаешь, зачем ему оружие?

— Охранять поголовье.

— От волков?

— Там нет волков. Очень высоко. Они туда не могут влезть.

— А как вы влезли туда?

— Не знаю. Я обошёл всю яйлу по периметру. Троп никаких.

— Я спрашиваю: как вас туда доставили?