Алексей Петров - Голуби на балконе

«Скука, скука, — равнодушно и совсем по–чеховски подумал я, вяло перекатывая во рту жёсткий, как кирза, кусок бифштекса. — Всё как всегда. Чудес, очевидно, не предвидится…»

И в тот же миг, словно споря со мной, явилось чудо. Оно было юным, глазастым и хмельным. Легкомысленная чёлка прикрывала узенький лобик. Кончики густо накрашенных ресниц мелко вздрагивали при каждой яркой вспышке цветомузыкальных огней.

— Вы позволите?

— Конечно, о чём речь.

Я сразу вдруг занервничал, потому что понял, что теперь слово за мной, придумать же ничего путного не мог.

— Спорим, ты думаешь обо мне плохо, — сказала тем временем она.

— Ничуть, — облегчённо выдохнул я. — Заказать тебе что–нибудь?

— «Машку».

— Что–что?

— Это такое хмельное пойло с томатным соком.

— А, «Кровавая Мэри», — догадался я.

Через несколько минут заказ был принят. Мы помолчали.

— Ты с кем здесь? — спросил я.

— Ни с кем.

— Одна?

Я тщательно маскировался под утомлённого случайными кабацкими знакомствами субчика.

— Тебе какое, на хрен, дело?

На её тонкой шейке поблёскивала золотая цепочка. Чуть ниже, возле ключицы, я увидел смачный засос.

— Ты мне нравишься, — сказала вдруг она, — но, знаешь, я с тобой никуда не пойду.

Не пойдёт… Сколько же ей? Шестнадцать? Семнадцать?

— Разве я зову тебя куда–то? Не напрягайся.

Вот так! Мосты сожжены. Теперь будем играть в порядочного до конца.

— Так прогони же меня, — ухмыльнулась она.

— Теперь хоть есть с кем перекинуться словечком…

— Тебе это очень нужно?

— Очень, — кажется, я окончательно освоился. — Этот город мёртв. Всюду тени — не люди…

— Ты всё врёшь! — грубо оборвала она меня. — Разве это тебе нужно?

— А что же, по–твоему?

— Прекрасно знаешь, зачем ходят в кабак. Небось не мальчик.

— Послушай, малышка, — насмешливо произнёс я, стараясь изо всех сил выглядеть спокойным, — я с тобой никуда не пойду.

Это произвело эффект. На её лице обозначилось неподдельное изумление.

— Ты кто?

Затравленный, как у зверька, взгляд. Возбуждающий засос на детской шее.

— Я старая больная птица. Меня ощипали злые школяры.

— Какой же ты старый? — фыркнула она.

На её остроносом личике появилась гримаса мальчишеской независимости.

— Глянь на меня! — воскликнул я с театральным придыханием. — Мне двадцать четыре года!

— Вижу, — скривилась в усмешке она.

— Но ты не видишь мою душу!

«Бред какой–то», — подумал я.

Малышку, однако, это явно проняло.

— Тебе очень плохо? — тихо спросила она.

«Пора кончать эту комедию», — решил я.

Принесли «Машку». Девчонка сразу же присосалась к фужеру.

— Уверен, тебя зовут Светкой, — сказал я наугад.

Она вздрогнула.

— Откуда ты знаешь?

— Таких, как ты, обычно зовут Светками.

— Ты всё врёшь! — злобно вскрикнула она. — Кто ты?

Я промолчал. Ансамбль заиграл что–то тягучее, медленное. Мелодия была тошнотворной, как качели: вверх, вниз, вверх, вниз…

— Мне хочется тебя пригласить, но, извини, не люблю танцевать, — сказал я.

— Почему же это?

— Танец — лживая маскировка похоти.

Я вдруг почувствовал, как накалилась обстановка в зале. Обернувшись, сразу понял причину.

— Эти парни интересуются тобой. Или мной, — кивнул на соседний столик.

— Не играет значения, — нахмурилась Светка.

— Твои приятели?

Один из них, небрежно пожевывая кончик спички, подплыл к нашему столику и уверенно взгромоздил мне на плечо свою тяжёлую руку.

— Можно тебя на минутку?

Траурная каёмка под ногтями.

Я понял всё. Почти всё.

— Садись, — я выдвинул стул.

— Надо побазарить. Выйдем.

— Сядь! — скомандовал я с таким вдруг ожесточением, что Светка испуганно сжалась.

Мимо пробегала официантка с подносом. Я сходу снял оттуда уже использованный кем–то фужер и налил в него из графина. Официантка посмотрела на меня, как на законченного алкаша.

— Пей! — сказал я парню.

— Давай выйдем.

— Зачем? Говори здесь, чего уж там…

Мальчишка как–то потух и машинально отхлебнул из фужера. Мне стало муторно.

— Встань! — тихо произнёс я.

— Что–что? — напрягся он.

— Поднимайся. Пошли.

Глупость, конечно. Какой из меня боец?

Спиной я чувствовал, что сзади по–волчьи, по–звериному крадётся второй.

— Серёга, ты слишком долго его упрашивал, — сказал он уже в вестибюле.

— Ты кто такой? — Серёга в упор разглядывал меня. — Что ещё за хер с горы Магнитной?

— Меня сегодня уже спрашивали об этом…