Алексей Петров - Градский рядом

— Александр относится к Интернету скептически.

— Неужели он никогда не заглядывал на свой сайт? Поверить не могу!

— Однажды я принёс ему в Козицкий переулок полную распечатку текстов с этого сайта. Просидели с Сашей часа два. Он с удивлением перебирал листы бумаги и, кажется, был в полном в восторге.

— И что же он тебе сказал? Как отозвался о вашей работе?

— Он ответил коротко и вполне «по–градски»: «Ох…еть!»

Одних людей Интернет сближает, других — разобщает.

Года через два после моей публикации на сайте Градского я случайно обнаружил там отзыв об очерках «Первые», подписанный Олегом Кочетовкиным. Вот эта заметка:

«По поводу Очерков истории отечественной рок–музыки Алексея Петрова (я сначала не разглядел, подумал, что это Аркадий Евгеньевич Петров, обрадовался раньше времени). Ничего, кроме досады. Все, использованные Алексеем, источники мне хорошо известны. Алексей добросовестно их воспроизвёл, даже ошибки (что АГ с Вл. Полонским пошли служить в «Самоцветы», где Полонский и остался — ошибка Евгения Фёдорова, автора книги «Рок в нескольких лицах». На самом деле пошли они в «Весёлые ребята», АГ отслужил один сезон, если даже не одну гастроль, а Владимир барабанил в «Весёлых» до 1975 года, после чего перешёл в «Самоцветы».).

Главная же ошибка, на мой взгляд, в том, что АГ ставится на одну ступень с буйновыми, намиными… они ещё и какие–то счёты к АГ предъявляют… Дело не в моём благоговейном отношении к АГ. Я вовсе не считаю себя ни психом (выражение АГ), ни градским сумасшедшим (как называет всех нас Ирина Горбатова). Знаю, люблю и пропагандирую самую разную музыку. А дело в том, что весь этот ВИА-рок (опять же, на мой личный взгляд) сегодня не представляет даже музейной ценности. Нечего тут хранить, вспоминать, передавать следующим поколениям. Убогонькая местечковая субкультура. Субкультура непроветриваемого (из–за всяких железных занавесок — как снаружи, так и в собственных головах) чулана. Мы в нём жили, по нему, конечно, можно ностальгировать. Но ностальгирование дело интимное. Я бы даже сказал постыдно–интимное, не стоит его широко транслировать.

А Градский не принадлежит этой местечковой субкультуре. Он явление КУЛЬТУРЫ. Настоящей, полноценной, большой…

Впрочем, понимаю, что разница эта не для всех очевидна. Жизнь у нас такая, нелёгкая».

Мне оставалось только руками развести. Кто же спорит, что Градский — явление культуры? Как раз об этом я и пытался написать. Но удивительно, как автор этого отзыва умудрился лягнуть меня почти каждой строчкой. «Ничего, кроме досады»… Вот так: мы писали, мы писали, наши пальчики устали, несколько десятков страниц написано, но — ничего кроме досады… Кочетовкин неприятно удивился, что я не Аркадий… «Алексей добросовестно воспроизвёл источники, даже ошибки…» Разве это открытие? Для читателей не секрет, откуда я брал сведения для своих очерков. О. Кочетовкину, очевидно, нужно было ещё раз сказать об этом: Петров переписал, он не сам придумал, а сам он ни черта не знает.

И главный упрёк: «…поставил АГ на одну ступень с буйновыми, намиными…» Но если они начинали с одной ступеньки, неужели же нужно было об этом умолчать? Кто кем стал в итоге — это уже вопрос второй… Но тогда, в самом начале пути, кто же мог знать, что позже Буйнов, талантливый и обаятельный музыкант, начнёт петь простенькие эстрадные песенки? Кстати, и об этом было написано в предисловии к моим очеркам: «Сегодня они поют о каком–то капитане Каталкине, или, скажем, о провинциалке на эскалаторе метро, или, например, о самой красивой девушке Балашихи, или о бабушках–старушках, у которых «ушки на макушке», а ещё жалобно просят не сыпать соль на рану и спрашивают: «Зачем звонишь, когда мы все уснули?» (ну, не так, но примерно так)… А раньше всё было совсем иначе! Раньше эти молодые, азартные люди тянулись к лучшим образцам поэзии и без устали экспериментировали со звуком, пытаясь внести живую струю в каноны музыкальной гармонии, сегодня же — беззастенчиво рифмуют «любовь — кровь — вновь», «ты — цветы», «моя — твоя», и мелодии их опираются только на три «блатных» аккорда (впрочем, без них ведь никуда не деться…), а чтобы это не было так заметно, пускают в ход самые изощрённые и лукавые методы современной аранжировки и последние электронные технологии. Когда–то к рок–музыке тянулись, как к духовному оазису (и не только к рок–музыке — ещё к творчеству первых бардов с гитарами, лучших кинорежиссёров периода «оттепели», художников–авангардистов, поэтов–шестидесятников, новых театральных «современников» и «таганцев»…), сегодня же… уж лучше бы эти ребята пели по–английски, что ли… Когда–то они могли существовать на жалкие тридцать–пятьдесят копеек в сутки, сегодня — ездят на самых дорогих иномарках и покупают особняки в Майами. Теперь они именуются просто и без затей: артистами российской эстрады, — а раньше назывались гордо и по–робингудовски романтично — первыми рок–музыкантами Советского Союза…»