Алексей Петров - Кража на улице Окской

Интересно, на что надеется вор, когда идёт на преступление? На безнаказанность свою? На удачливость, везение? Или не думает об этом вовсе? Как страус — головой в песок, а там будь что будет? Авось не поймают… Вот именно — «авось». А что, не всех же, в самом деле, ловят. Далеко не всех. Иногда кажется даже, что милиция ни на что не способна.

Откровенно говоря, такая мысль (о беспомощности наших правозащитных органов) посетила и нас с Мариной, когда в тот тихий летний день вошли мы с ней в её квартиру. Вернее, квартира была не её — Марина снимала двухкомнатную в Кузьминках. На пару с подружкой. Правда, Таньки дома не оказалось. Я её вообще никогда не видел, подружку Марины. Ну да ладно, бог с ней. Скажу только, что одного только этого факта (я имею в виду то, что Марина жила не в общежитии, а на квартире) вполне достаточно, чтобы понять, что она была у нас девочка непростая. Не каждому студенту такое по карману — снимать «флэт» в двух шагах от метро. Я, например, шесть лет по общежитиям мыкался. Тогда это почти ничего не стоило: рублей двадцать в год. Зато какая польза! Общага — школа жизни. Тут хочешь не хочешь, а поневоле научишься и гладить, и стирать, и замки в двери врезать.

Кстати, поэтому–то меня с Мариной и откомандировали. Нужно было выбрать в магазине подходящий замок, а потом поставить его вместо старого. Маринка сама это вряд ли сумела бы. Девица она была неплохая, безвредная, но очень уж избалованная, изнеженная. Оно и понятно: папа у неё был большим начальником где–то на юге страны, на тёплом черноморском побережье, и, кажется, мог абсолютно всё. Например, снять для дочки дорогую квартиру в Москве.

В тот день у нас был последний госэкзамен — по научному коммунизму. Сегодня, по прошествии десятка лет, диву даёшься: что за предмет такой, прости господи? Что–то среднее между политэкономией, историей КПСС и атеизмом. Экзамен сдавали в главном корпусе института, в центральной аудитории. Ну, разумеется: столь почтенному предмету — зелёную улицу. Больше пафоса, больше жизни, товарищи!.. Главное, на экзамен не допускали тех, кто был с сумкой или портфелем. Боялись, что притащим шпаргалку. Вот уж идиотизм! Как можно написать «шпору» по научному коммунизму? В предбаннике, в гулком вестибюле, возле мраморного бюста Ленина очень быстро образовалась небольшая горка из сумочек, портфелей и кейсов. Марина бросила туда своего «крокодильчика» и пошла сдавать экзамен.

Позже я заметил, что ребята из нашей группы о чём–то шепчутся. Я — к Вовке Аслаеву (он всегда всё знал).

— У Ахметовой «крокодильчика» скоммуниздили, — пояснил Вовка. — А там были деньги, ключи, презер…

— Не продолжай, — перебил я его. (Аслаев в своём репертуаре.) — Лучше скажи: в чём, собственно, проблема?

— Ты забыл? Сегодня бражничаем. Ведь отмучились, Кирюха! Несмотря ни на что! Последний экзамен сдали. Хотели собраться у Марины…

— Ну, это я помню. Дальше что?

— Обещал прийти Елохин. А ключи–то от квартиры — тю–тю…

Доцент Елохин был нашим любимым преподавателем. Толковый был мужик, грамотный, заводной. Не склонный по–стариковски идиотничать и заниматься дидактическим буквоедством. Нам с ним было интересно. Ему с нами, видимо, тоже. Он уже однажды приходил к нам на гулянку — не помню, по какому поводу. Тогда собрались в общежитии. Вовка Аслаев, уроженец Ташкента, сделал для нас настоящий плов. Готовились мы несколько дней: по всей Москве искали рис («длинный, вьетнамский»), свежую баранину, айву, гранат, оливковое масло, какой–то особенный горох (якобы греческий), — Вовка иначе куховарить не соглашался, не хотел ударить лицом в грязь перед Елохиным. Доцент притащил с собой несколько бутылок настоящего «Киндзмараули». Посидели славно. Елохин был весел и травил рискованные анекдоты, при этом ничуть не стесняясь запрещённых в педагогической среде выражений типа «чумовая герла», «трахнул стюардессу» и тому подобных. Да и мы от него не отставали: оглушительно ржали, кривлялись, бренчали на гитаре, лихо выплясывали что–то модное… только вот что? Уже не помню. Давно это было…

— Ты Маринку проводи, — сказал Володька. — Ты у нас — единственный мужик в группе. Надо Мариночке вставить… того… замок.

— А сам–то?

— Кир, я не умею…

— Да я не про то. Ты что же — уже не мужик, что ли?

Он только хихикнул в ответ.

Словом, попёрлись мы с Мариной в «Хозтовары», выбрали замок, покатили на «флэт».