Александр Грог - Время своих войн 3-4

— Чего хотите? — спрашивает усталый мужчина в выцветшем галстуке, поглядывая на дверь, понимая, что секта — это уже серьезно, на них убеждения не действуют, невозможно подкупить, едва ли возможно перевербовать, внедрить кого–то, кроме как рядовым членом, которым во всех эти сектах, так уж сложилось, конечных целей не видать как собственных ушей — все они расходный материал, а выше уже нереально — во всякой секте все давно поделено, расписано штатное расписание, а всякого претендующего просвечивают таким рентгеном, проверяют так долго, так пристально, что…

— Что хотите–то?

— Многого не надо. Право на смену части учителей по вашему району.

— А директоров? — обеспокоивается мужчина, понимая, что вряд ли имеет дело с авантюристами — не те манеры, а у того, что чуточку прихрамывает и пока молчит, за плечами, как минимум, два «высших» — явно не дутых, как большинство сегодняшних, когда красивые дипломы печатаются на ксероксе.

— Директора — ваши, — успокаивает Георгий. — Завучей — да, но опять же, подберем из уже имеющихся местных кадров.

— Каких учителей думаете менять?

— Как каких? — удивляется Сергей — Извилина. — Истории, русского языка, литературы…

— Гуманитарных, то есть? — делает у себя отметку мужчина в галстуке.

— А мы и есть — гуманитарии! — заявляет Георгий.

— Да, — подтверждает Сергей — Извилина. — Приедут сплошь гуманные кадры, жильем не беспокойтесь, квартиры куплены или сняты. Менять будем только этот педсостав. Но в первую очередь учителей физкультуры. Обязательной Физической Культуры…

Не добавляя, что под это потребуется утроить количество часов под этот предмет, да и рассматривать его как два параллельных — физическое здоровье и культуру.

— Только вот насчет вашего сектантства, — мнется мужчина. — Хотелось бы как–то обойтись без религии в школах — в смысле, чтобы она не расходилась, меня под это обязательно сожрут — стоит хоть одной заметке в местной газетенке появиться. А ведь закажут!

— Копают? — делано сочувствует Георгий.

— Под кого сейчас не копают! У нас ведь безработица.

— Даже у вас? — удивляется Извилина, недоумевая, что такое коснулось аппарата, который всегда сидел незыблимо, вечно, как поросшая мхом скала.

— Школы закрываются, учеников недобор, учителей сокращаем, а под это, говорят, и Районо потребуют сократить.

— Сектам в школе быть! — категорически рубит Извилина. — Но под такими названиями и смыслом как: «Помоги ветерану», «Познай родной край», «Клуб следопытов по США»… Годится?

Мужчина с шумом выдыхает воздух.

— Ух! А под это дело у вас, случаем, спонсоров не найдется?

— Мы сами и спонсор и донорский пункт, — честно говорит Извилина.

— Хм… А хирургия? — помолчав, вдруг, спрашивает мужчина в галстуке. — Можете? Если, вдруг, понадобится…

О задающем вопросы больше узнаешь, чем о том, кто на эти вопросы отвечает. Извилина скучнеет.

— Нам больше по нраву щадящая, — говорит он, переходя на язык полунамеков. — С местной анестезией.

— Места у нас замечательные!

— И люди?

— Люди тоже, но без некоторых места стали бы еще более замечательными.

— Тогда надо с самого верха начинать, — говорит Георгий.

— Областного?

Видно, что у заведующего дух захватывает от возможных перспектив.

Сергей неопределенно улыбается, зная, что те его мысли, где он едва ли не всерьез подумывает о будущих, о «планетарных», едва ли ко времени. Пока же… Пока это маленькая подножка тем, кто когда–то воскликнув: «Мы украдем ваших детей!», привел этот долгосрочный план в действие. Действительно, а ведь украли… Едва ли не всех. Сначала у «себя». Постепенно, шаг за шагом, меняя поле игры и правила, раскинули сеть на весь мир.

Еще Сергей думает, что надо бы и в самом деле составить устав некой «русской правды» — вставить в него мысли, что обнаружил в записях Михея и еще из тех удивительных, древних, вроде «Воинского Требника», которые тот сохранил и отчасти переиначил.

— Почему бы и нет? — говорит свое привычное «почему–бы–нет» Извилина и, не обращая внимания, что мужчина ошибочно принимает это на свой счет, углубляется в собственное — тонет в мыслях.

Библия тоже начиналась со свитков. Чем не Евангелие? «Благая весть» — не так ли? Пусть будет «Евангелие от Михея»… Места самые тому подходящие. Чем не Русская Мекка? Здесь до сих пор веруют, что Христос — что бы он на самом деле ни был, чей бы ни был, кому бы не служил, а «не осудит». Одновременно как бы условие ему выставляют — не осудит, по той причине — это если только правду про него говорят — что «всепрощающ он». Ну, а ежели врут, то понятно врут и про все остальное — чего жалеть тогда? Тем боле, по Правде — общей и собственной — надо молиться, как прежде, в первую очередь Солнцу, его встречать и привечать, первый луч, тот, который проникает через тайную дыру в избу. Так извечно — столетиями… Пробку вынуть, луч на лицо себе поймать и приласкаться… Перво–наперво — Солнце, а остальное уже по новым обычаям, хоть Христа, хоть китайского Мао — лишь бы отстали. Солнце не в обиде, ему не до этих мелочей — оно, рано или поздно, все покроет… Живи и радуйся пока оно ни ближе, ни дальше, а сохраняет порядок вещей.