Юрий Иванов-Милюхин - Докаюрон

— Нам принесли «Шато Икем» с тминными и травяными добавками. Тебе понравилось?

— Очень, даже не хочется браться за нежнейшую на первый взгляд селедку.

— Тогда советую сначала покурить, а потом браться за закуску.

— Меня и курить не тянет. Настоящая прохладная нега, под которую подошла бы хорошая история о настоящей любви с натуральным сексом.

— Хм… не ожидал подобного воздействия от глотка обычного вина, — как бы про себя пробурчал мужчина. Плеснув напитка и себе, осторожно отпил, посмаковал под языком. Пожав плечами, покосился на играющий цветами радуги в закатных лучах хрустальный графин, перевел взгляд на собеседницу. — Ну что же, если я сумел угодить тебе в первый раз, то постараюсь побаловать и во второй. Тем более, что нашему герою ничего не оставалось, как влюбиться в какую–нибудь прелестницу и наконец–то обрести с ней душевный покой. Если это, конечно, получится. Кажется, своей неопределенностью во всем он стал доставлять беспокойство и тебе. Я правильно понял твои вчерашние высказывания по поводу его судьбы?

— Нет, конечно, — засмеялась женщина. — Судьба у него своя, он ее уже сделал — прожил — до сегодняшнего дня. Спрашивается, зачем переживать о прошедшем. О прошлом нужно не печалиться, а жестко констатировать факты, чтобы не повторить просчетов, своих и чужих, уже в другой линии жизни.

— Велик народ, умеющий смеяться над своими ошибками. Если бы еще он умел делать из этого выводы — цены бы ему не было, — с пафосом продекламировал мужчина. — Дорогая, я давно понял, что ты плоть от плоти, кровь от крови дочь своей великой нации.

— Разве это плохо? — вскинула голову собеседница.

— Я хотел сказать, что как раз за это я люблю тебя еще больше. И мечтаю о том, чтобы в нашей стране все оказались такими. К сожалению, это невозможно.

— Ты только что утверждал, что я плоть и кровь от своего народа, — иронически усмехнулась женщина. — А теперь говоришь, что это невозможно. Объясни, где здесь спрятана логика?

— Она наверху, — мужчина пригладил волосы. — Русский народ живет чувственными прекрасными мечтами, не воплощая их в жизнь на практике. Он мечтатель, как и ты. У тебя была — и остается — возможность сделать карьеру и присоединиться к европейскому бомонду, но явственно осязаемому благополучию ты предпочла темную лошадку. То есть, меня. Почему?

— Потому что, я тебя тоже… уважаю, — немного подумав, скромно опустила длинные ресницы женщина. — К тому же, там все ясно, а здесь, как ты выразился, темная лошадка. А я, как и мой народ, по жизни игрок.

— Вопрос исчерпан, — с довольной улыбкой откинулся на спинку стула собеседник. Решительно взмахнул руками, боясь продолжать случайную тему, чтобы ненароком не затронуть откуда–нибудь выпрыгнувших болевых точек. А их во взаимоотношениях с прелестной спутницей оставалась еще масса. За время не столь долгого пути он был удовлетворен достигнутыми результатами. Повторил. — Этот вопрос считаю полностью исчерпанным, и перехожу к продолжению повествования о нашем общем друге. Или о сыне, как тебе будет угодно.

— Согласна, не стоит развивать диалог дальше. Осмыслить полностью наш странноватый на первый взгляд союз мы пока не готовы, — поднося бокал к губам, пригасила дерзкие лукавинки в зрачках собеседница. Отпив несколько глотков, потянулась к коробке с сигаретами. — Итак, сына мы оставили в положении незавидном. Что же произошло с ним дальше?

— Ты сама подтвердила, что он успел прожить свою судьбу до нынешних дней, — усаживаясь поудобнее, улыбнулся мужчина. — Мне остается лишь проследить за ее предначертаниями и отметить, что из загаданного им сбылось, а что ушло в зыбучий песок иллюзий.

— С удовольствием присоединяюсь к этому…

Не успел Дока осознать, что при неправильном образе жизни найти достойную пару ему не удастся и сексуальное удовлетворение он по прежнему будет искать в опостылевшем онанизме, он не откладывая откликнулся на письмо законной жены. Месяца через два та приехала вдруг к нему, такая же по крестьянски ладная, но раздобревшая по линии начальственного гонора. Оказывается, ей успели предложить невысокую руководящую должность не в родном колхозе, а в районном центре, и она постаралась нашуметь некоторыми инициативными начинаниями. Единственное, что могло помешать дальнейшему продвижению по службе, это неустойчивое семейное положение. По паспорту вроде и замужем, а супруга рядом нет. Занимающему пост члену партии такое было не к лицу. Истинную причину приезда она, конечно, скрыла, сослалась на то, что соскучилась по с первого взгляда любимому человеку, готова пойти на мировую в ущерб собственному достоинству. Он поверил в любовь с бессонными ночами, в то, что жена мечтает о ребенке. Пришел к директору завода и написал заявление на увольнение. На уговоры с немедленным предоставлением квартиры в малосемейке, подыскиванием общими усилиями невесты, главное, досрочным переводом его в начальники отдела, ответил категорическим отказом. В тот момент он больше доверял супруге не только по линии любви, но и обещанию скорого его продвижения по службе на родине. С ее по крестьянски мощной пробивной силой, граничащей с откровенным хамством, это представлялось более похожим на правду.