Юрий Иванов-Милюхин - Докаюрон

— Подлец, — наконец выдохнула женщина, она раздула ноздри и бросила на Доку полупьяный вопрошающий взгляд. Повторила. — Подлец и котяра.

Он молча пожал плечами, взяв с тарелки веточку сельдерея принялся бездумно ее жевать. На душе было просторнее, чем до прихода сюда, когда мысли о нелюбимой жене, к которой нужно было возвращаться, и не совсем удачном половом контакте с киргизкой вызывали не очень приятные ощущния. Все–таки он успел переспать с двумя разными женщинами, одна из которых была азиаткой, а вторая украинкой. Хохлушка в постели тоже неплохо, хотя этого добра вокруг пруд пруди, лишь думы о том, что кончить не удалось, не давала возможности поставить на очередном жизненном эпизоде окончательную точку, чтобы задвинуть его в дальний угол памяти. Прожевав веточку, он покосился на тарелки с объедками, не найдя ничего достойного, потащил из салатницы длинную капустину. Желудок был полон еды, но во рту начало отдавать неприятными отрыжками армянской паленой водкой.

— Мы спать пойдем или будем качаться здесь до утра? — спросил он, не надеясь на положительный ответ.

— Подлец и котяра, — тут же откликнулась хозяйка, икнув, вновь навела на собеседника оловянный взгляд больших голубых глаз. — А дома еще и жена имеется.

— Баиньки, говорю, не пора, или ты решила навешать мне на уши кастрюлю лапши?

— Баиньки, это значит, в спальню? — зрачки у подружки немного прояснились. — А после меня ты пристроишься к киргизке и в моем же доме при живой мне заодно оприходуешь и ее?

Дока хмыкнул, проглотил разжеванную капустину и повертел в пальцах пустую рюмку:

— Про жену не забудь, — он развернулся к собеседнице. — Ты преувеличиваешь по поводу моих способностей, хотя… как знать.

Собеседница крупно икнула, во взгляде проскользнула настороженность, видно было, что она пытается сообразить, сможет ли сидящий напротив мужчина переспать после нее еще и с другой партнершей. А потом придти домой и чпокнуть для количества свою жену. Где–то она такое слышала, кто–то говорил ей подобное, но относилась ли застрявшая в голове информация к ловеласу напротив, уяснить не могла. Неловким движением заведя за ухо прядь волос, она вскинула подбородок вверх:

— Подлец и потаскун, — заученно повторила она.

— Я не спорю, — не стал оправдываться Дока.

— Вряд ли у тебя останется сил на других, за все время ты ни разу не взглянул на азиатку.

— Она умерла, не хватало еще с трупом возиться.

— Как… умерла!..

— Ну отрубилась, какая разница.

В комнате воцарилась долгая тишина, затем женщина встала и зашаталась в коридор, громко стукнула дверь в спальню.

— Иди сюда, котяра, — донесся оттуда нетрезвый голос. — Перед тем, как ты отправишься домой, я хочу кое–что сказать…

Он старался на ней, как привык работать всегда, ручьи горячего пота смачивали ее красные щеки с темными в свете ночника, расплескавшимися на поллица, зрачками, стекали за шею, наверное, пот успел пропитать насквозь толстый матрац и даже просочиться на пол. А Дока не торопился кончать, он знал, что теперь его организм сумеет обрушиться лавиной чувств, он отдохнул, накопил энергии, яички не стукались безвольно о ягодицы партнерши, а прикасались к ним чутким волосом, добавляя наслаждений еще больше. Головкой члена он натыкался на шейку матки, подминал ее под себя и настраивался поелозить по ней уздечкой, а когда зарождалась волна страсти, снова отодвигал свой орган назад. Партнерша тоже не лежала бревном, единожды вкусившая его ласок, она жаждала заполучить их еще, отдаваясь по настоящему. Она и правда соскучилась по сексуальному наслаждению, стараясь наверстать упущенное даже через хмельной туман, губы ее без устали рыскали по его губам, щекам, подбородку, всасывались в шею, оставляли видимые отпечатки на плечах и на груди. Они были живыми и желанными, они призывали чувствовать себя хозяином положения, добавляя уверенности в действия.

Но все знают, что желаемое редко становится действительным, искупаться в волнах страстей, не погрузившись в них с головой, было бы неправильным, да и ненужным. В один из эпизодов Дока прозевал момент, когда энергия снесла тонкую преграду сдерживаний и хлынула наружу тугими струями спермы. Он заерзал на подружке, стремясь протолкнуть семя по закону природы в нужное место. Ощутил, как навстречу бутоном раскрылась шейка матки, жадно заглотила свое и вновь сомкнула жесткие лепестки, готовая повторить действие, тем самым оправдывая свое предназначение. Скорее всего, у партнерши это произошло тоже непроизвольно, потому что она не отдалась любви полностью и, наоборот, не испугалась возможности забеременеть. Она продолжала наслаждаться сексом не меняя позы — жадно и бездумно одновременно. И это ее постоянство взбодрило Доку, подвигнув его на новый подвиг, тем более, что стенки влагалища взрыхлились, они со смаком обсасывали член, не давая ему утратить свои способности, способствуя приливу новых сил. Они не покинули его, лишь на секунду основание полового органа потеряло устойчивость, чтобы тут–же окрепнуть дубовым комлем. Дока почувствовал возвращение остроты ощущений, он понял, что теперь способен работать хоть до выпада в осадок всего своего организма. Снова он настроился на прежний лад, дающий максимальную отдачу ввиде сладостного блаженства, снова все тело охватила страстная истома. Поерзав по твердой шейке матки, он продергивал свой орган к выходу из влагалища, где его головку крепко охватывало мышечное кольцо и опять млел от наслаждения. Ощущение было таким, словно он оказался в постели с очередной девственницей и стоит лишь продвинуться вперед, как путь преградит упругая девственная плева, за которой откроется не знавшее построннего вмешательства непаханное никем до него поле земных чудес. И он не спешил вновь раздвигать членом стенки влагалища, истаивая от мысли, что так оно и есть на самом деле. Тем более, что партнерша попалась разумная, несмотря на большое количество проглоченного спиртного, она тонко подстраивалась под телодвижения напарника, напрягая мышцы входа и сжимая ими головку до ощущения легкой боли вокруг нее.