Юрий Иванов-Милюхин - Докаюрон

— А с этого края он под Вашингтоном?

— Должен быть намного южнее. Так мне кажется.

Впереди показалась сложная развилка дорог с высокими эстакадами над ней, машина сбавила ход, завернула на один из закрученных отворотов и снова вылетела на прямой как стрела автобан, только теперь уже под углом к прежнему. Шофер покосился на мужчину:

— На виллу Боргезе, — поняв его немой вопрос, коротко бросил тот, пояснил спутнице. — Отличное место с водоемами, дворцами и скульптурными композициями на тенистых аллеях. Недалеко от виллы находится прекрасная гостинница в так любимом тобой стиле ампир, уточняю, с поистине королевскими покоями.

— И с арабским балдахином над шикарной кроватью, на которой так удобно заниматься любовью, — усмехнулась женщина. — Знаешь, дорогой, сейчас я предпочла бы неге солдатскую суровость римских легионеров. Я чувствую, что за время путешествия начала расслабляться, а успеть посмотреть хочется так много. Ведь это столица бывшей Римской империи с ее непревзойденной колыбелью цивилизации.

— Которую она позаимствовала у древней Греции, — не удержался от подсказки собеседник. — Но ты здесь бывала уже не единожды.

— И с каждым разом мне становится все интереснее. Кстати, часть культуры Греция переняла от фараоновского Египта.

— А тот принял эстафету от Индии, а Индия в свою очередь напиталась соком созидания от Тибета и так далее — ушедшие под воду остров Посейдонис, Атлантида, Лемурия… Про все это мы читали и кое–что из прочитанного помним.

— Ты забыл рассказать про культуру индейцев племени майя, про их ступенчатые пирамиды, — с сарказмом в голосе добавила спутница.

— И про статуи на острове Пасхи, и про гранитные столбы на другом забытом богом острове, и про Стоунхендж… Ничего я не забывал, — не согласился собеседник. — На Земле масса культур, но источник у всех один и цепочка их развития тоже одна, я ее уже назвал.

Женщина молча прислонилась плечом к обитой мягкой кожей боковине салона, принялась рассматривать новостройки пригорода Рима. Как и много веков назад, вечный город продолжал расширять границы своих владений, казалось, он как магнит притягивает к себе обновленные пространства, не меняясь лишь сердцевиной. Трудно было представить, сколько жителей вместили его бесчисленные дворцы и дома сейчас, если еще во втором веке их насчитывалось более миллиона человек,

Несмотря на то, что лепные потолки вознеслись больше чем на привычные даже в сталинках московские метры, в обласканных солнечными лучами покоях на третьем этаже гостинницы было тепло и уютно. В шикарном убранстве комнат, за стенами, излучающими имперскую основательность, чувствовалось разумное решение житейских задач, сводящихся к созданию максимума уюта. Женщина распаковала вещи, приняла ванну и настроилась на обзорную экскурсию по городу, день только перевалил на вторую свою половину и до вечера еще оставалась масса свободного времени. Мужчина тоже привел в порядок свой туалет и вышел к обеденному столу с маской повседневной озабоченности. Она не взялась размягчать его настроение расспросами и просьбами, предоставив спутнику самому решать сиюминутные проблемы. В знак благодарности, когда был выпит последний глоток вина, мужчина поднялся из–за стола, прошел за спинку ее кресла и поцеловал спутницу в шею долгим поцелуем, не оставляющим после себя никаких следов, но заставляющим ощутить всю пылкость натуры партнера. Она оценила этот жест, ответила взглядом взаимности. Дверь захлопнулась, стук каблуков его ботинок поглотила ковровая дорожка в коридоре. Посидев еще немного, она прошла на балкон, с которого открывался чудесный вид на виллу Боргезе, на раскинувшиеся в ее владениях сады Пинчо. Она знала, что с возведенной там террасы хорошо просматривается панорама вечного города, расположенного как все они, великие, на бесчисленных больших и малых холмах. Знала и о том, что возле окруженных деревьями и цветущими кустарниками водоемов с чистейшей водой с золотыми рыбками в ее глубине можно хорошо отдохнуть и прийти к неожиданному в этой жизни выводу, что не все так плохо на грешной земле и что все еще впереди. Тем более, когда рядом не отягощенный земными заботами импозантный спутник. И это все теперь зависит лишь от самой себя.

Но когда вышла из подъезда гостинницы, она не направила свои стопы к близкой ограде вокруг виллы, а побрела по узкой улице ко входу в метро. Как и в предыдущие приезды, в первую очередь ее влекли грандиозные останки римского Колизея с не менее величественными остатками дворцов Римского форума за ним, с увенчанной на первый взгляд невзрачными двух–трех этажными зданиями из ушедших эпох вершиной Капитолийского холма. На холм вела широкая лестница, она заканчивалась перед разлинованной геометрическими фигурами просторной площадью со всадником на коне посередине, по бокам ее и дальше тоже вздымались скульптурные композиции из белого камня. Как и с террасы в садах Пинчо, с холма открывался изумительный вид на развалины форума, на сам Колизей, с одной стороны, а с другой на раскинувшуюся в одной из седловин большую часть города. Ее тянуло сюда как магнитом, словно в этих местах сосредоточился непобедимый дух римлян с их прозорливыми цезарями, сумевшими добраться до покрытой холодной дождевой пеленой и первобытным мраком бытия Альбионии на севере и до испепеленной солнцем Ливийской пустыни с египетскими пирамидами в ее почти центре на юге. Это была империя в полном смысле слова, не похожая ни на одну из возникших после нее и потому притягивающая мысли о ней до сей поры.