Юрий Иванов-Милюхин - Соборная площадь

Сегодня за купленный у невзрачного парня лом волноваться было нечего. Наученный прошлым опытом, я прощупал его чуть ли не карманным миноискателем. Да и Сникерс дал бы маяк, если что. Взвешивал он. Постояв еще немного и поняв, что ловить практически нечего, а сумерки надвигаются скорым поездом Адлер — Санкт — Петербург, я снял табличку, пешком направился в центр города. Пришла пора тоже подумать о праздничном столе. В фирменном магазине «Океан» купил сочный осетровый балык, банку красной крупнозернистой икры, пару скумбрий холодного копчения, до того толстых и жирных, что оберточная бумага мгновенно сделалась прозрачной. Перейдя не слишком оживленную Большую Садовую, зашел в «Красную шапочку», взял шоколадный набор в пестрой коробке и «колбаску» заграничного печенья. Мысль о том, что спиртного нельзя покупать ни в коем случае, ни на минуту не полкидала голову. Несмотря на упорнейшее сопротивление всего организма, я подошел к прилавку с экзотическими винами, выложил бабки за бутылку дорогого французского шампанского. Упрямая натура, как у той паскудной старухи, которая при скандалах обзывала старика ржавым крючком. Тогда он решил ее утопить, взял и бросил с лодки в реку. Старуха тонет, уже захлебнулась, а палец все равно над водой согнутый в крючок. Или как чай пить, так обязательно наливаю кружку с верхом. Сам же потом вытираюстол и злюсь. До дома в переполненном автобусе доехал кое–как, вместе с активным большинством не заплатив за проезд. Сложив продукты в холодильник, пообедал и поужинал одновременно. Включил телевизор, программа хоть и насыщена развлекательными шоу, но серенькая, потихогньку приедается. А в начале перестройки Жванецкий, Шифрин, балетная труппа с ногами от ушей при «Ночном рандеву» Криса Кельми. Не оторвешься. Теперь Жванецкий исчез совсем, Шифрин после каждой репризы жалко улыбается в надежде на жидкие аплодисменты, занудливым голосом запел про нелегкую судьбу всеми гонимого еврея. А длинными ногами стало возможным полюбоваться прямо за порогом собственного дома. Пропал интерес, уступил место растерянности и разочарованию по поводу прекрасного светлого будущего в стиле американо — европейского образа жизни. Невесело. Надо по телефону поздравить дочку с внучкой, пока их не расьтормошила веселая компания, да ложиться спать.

Утром я был уже на рынке. Настроение то ли праздничное, то ли повышенное. Как у всех людей, даже нищих. Им лафа, ни забот, ни хлопот, народ подобрел. Один, спозаранку навеселе, не успел загнать последнее обручальное кольцо, как тут–же отвалил бродяге пятитысячную купюру. Поделился сразу и радостью, и нуждой.

— А потом член без соли станет жевать, — с раздражением в голосе констатировал этот факт Аркаша. — Хоть убей, не понимаю таких поступков. Тупость поголовная, что ли?

— Последнее не жалко и разделить, — попробовал объяснить поведение мужика я. — Один хрен больше не прибавится.

— Но убавилось, на пять тысяч. Лучше бы своих детей порадовал лишним килограммом печенья, — покраснел от возмущения Аркаша. — Можно было обойтись сотней — другой рублей. С миру по нитке — голому рубашка.

— Загадочная русская душа, — шмыгнул почсиневшим носом Скрипка. — Не прикажешь, что хочу, то и ворочу.

Сердито посопев, Аркаша сплюнул под ноги, занялся пересчитыванием купонов. Затем повернулся к Скрипке:

— У нас писатель такой. Напоит, накормит свору подзаборных алкашей, в благодарность они его обворуют. Притащится с бодуна на базар с несчастной сотней тысяч рублей, накрутит какую–то сумму — слава Богу, талант есть, к нам клиенты реже подходят, чем к нему — и снова тасуется с отбросами обще 6 ства. Кого ублажает, никчемных людишек? Его слова, что они отобрали у предков имение, пустили в распыл всю Россию. Ничего полезного не сделали и не сделают, кроме как оберут до нитки и пропьют. Нет, опять к ним. Лучше бы внучку с сыном озолотил, коли самому деньги не нужны.

— Барская привычка, — поддакнул Скрипка. — На Руси всегда дуроломов было навалом. Взять хоть Савву Морозова, на столах между бутылками танцевал и помогал революционному пролетариату. Дикость, необузданный характер, — он обернулся ко мне. — Смотри на Новый год не напейся. И без штанов останешься, и без квартиры. Могут и убить. Сам рассказывал, что кирпич в мусорном ведре нашел. Капли в рот не бери.

Зябко поежившись, я отошел от коллег поближе к дверям магазина. Подумал, что зря взял бутылку шампанского. Неужели не утерплю, два месяца держался. Значит, характер есть.